Что только не предпринимал полковник Бошем для исполнения приказа самого генерал-лейтенанта Гамильтона: крепость даже несколько раз бомбили британские аэропланы, но, похоже, туркам это было не больнее, чем укус блохи.
– Мэллоун, выше нос! Посмотрите лучше, как превосходно выглядят наши дальние родственнички из-за океана! – капитан указал стеком на ленивое воинство австралийцев и новозеландцев. – Вот так и уверуешь, что чем дурнее кровь, тем проще жить!
– Сэр, они даже ни разу не ходили в атаку, всё прохлаждаются в лагере! – обиженно протянул капрал. – Где же справедливость?
– Друг мой, мы накапливаем силы. Сегодня подойдет резерв, и тогда это пушечное мясо отправится туда, куда проложит дорогу «Юнион Джек»! – тихо молвил капитан, который любил изъясняться высокопарно.
Мэллоун привык к его закрученным фразам, и они уже его не так раздражали, как раньше, когда он только что был приставлен к щеголеватому капитану порученцем. Никакие тяготы войны не могли заставить капитана Остриджа, прозванного австралийцами Страусом, пренебречь привычками, которым, по правде говоря, было больше места дома, в Лондоне, нежели здесь, в этом влажном и жарком пекле. Речь шла о хирургически чистом бритье, опрыскивании себя с головы до ног пряными духами и о постоянной глажке кителя, что делало существование капрала просто невыносимым. Но Остридж повторял, что нужно оставаться англичанином всегда и везде, даже если придется бриться осколком стекла.
Вскоре капитан познакомился со славным малым – лейтенантом Сэмюэлем Перкинсом из Нового Южного Уэльса, добровольно записавшимся в корпус, который командование Антанты бросило в помощь британским частям, воюющим на турецком фронте. Лейтенант происходил из знатной семьи лендлорда, что позволило ему получить офицерский чин и довольствие; он также имел приличное походное снаряжение, да такое, что капитан Остридж повадился ходить к нему для глажки кителя, ибо утюг, привезенный из Аделаиды, был более «утюжистый», нежели родной, британский, коим ранее орудовал Мэллоун, пыхтя и проклиная жару и привычки капитана. Видите ли, утюг Перкинса не оставлял полос и заломов на выцветшей от палящего южного солнца ткани кителя и галифе! Да, это, конечно, очень важная деталь в победе над турками!
Лейтенант, дурья голова, искренне сокрушался, что их часть держат в резерве, и всячески рвался в бой, как только слышал британский горн. Но полковник Бошем хладнокровно берег резерв до подхода основных сил АНЗАКа, – берег для решительного штурма, несмотря на ежедневные потери, которые нес Норфолкский полк.