Черт бы побрал эту женщину; почему она едет так долго? У него было время выяснить, что его собственному полицейскому отделу ничего не известно о Мартинесе (что само по себе ничего не означало) и в отделе регистрации преступников он тоже не значился (что не означало почти ничего).
Прибыла мадам. Женщина была похожа на свой голос. Стройная, красивая и молодая — чуть больше тридцати. В меховой шубке, несмотря на теплую погоду. Золотистые волосы, крупные зубы, румянец во всю щеку. Маленького роста. Продавщицы назвали бы ее изящной. Спокойная и собранная.
— Извините, что задержалась, — трамваи, поезда…
— Ничего страшного, — вежливо ответил Ван дер Вальк. — Я думал, правда без всякой причины, что вы приедете на машине.
— У меня ее нет. — Резко.
— Ее взял ваш муж… Не знаете, зачем он был здесь? Деловая встреча?
— Наверное. Боюсь, я не имею ни малейшего представления.
— Что ж, давайте посмотрим: простите, что заставляю вас пройти через это.
— Я готова.
— Вы же понимаете, что мы должны провести официальное опознание?
Она спокойно смотрела на него ясными светлыми глазами, немного навыкате, но от этого нисколько не менее красивыми.
— Я все понимаю, комиссар, потому как знала, что этот день придет, и готовилась к нему.
— Вы ждали несчастного случая?
— Несчастные случаи происходят так часто.
Он склонил голову и промолчал. В морге она ничем не выдала своего волнения: лишь кончик носа побелел — она сжимала в руках кожаные перчатки.
— Бедный Вадер, — тихо произнесла женщина. В голосе ее слышались привязанность, уважение…
— Вадер?[9]
— Он мне в отцы годился. — Сдержанно. — Сердечный приступ?
— У него было слабое сердце?
— Да нет — насколько я знаю. Но он уже немолод, слишком много работал… У него было высокое давление — это я точно знаю.
— Все не так просто.
Она непонимающе смотрела на него:
— Я не заметила никаких повреждений. Его сбила машина?
— Давайте вернемся в мой кабинет. Я кое-что объясню вам — вы позволите вас подвезти? — и задам несколько вопросов. Простая формальность.
Мадам Мартинес сохраняла спокойствие, хотя в машине нос ее стал еще белее и немного подрагивал. Она смотрела прямо перед собой, но в какой-то момент потеряла самообладание, и слезы хлынули из ее глаз.
В полицейском управлении на дверях висели таблички. На его двери было написано: «Комиссар отдела уголовных преступлений». Он даже не замечал ее, но женщина резко остановилась и пристально посмотрела на него:
— Отдел уголовных преступлений?
— Сядьте, пожалуйста, мадам. Я должен объяснить.
— Но что это значит? Что произошло? — Шок, изумление, но без страха.