Однако кое-кто из первых переселенцев, привлеченных поспешным открытием Западно-Сибирской железной дороги в 1896 году, на себе испытал все ее несовершенства. Один из первых пассажиров Джеймс Симпсон описывает, как из-за низкой пропускной способности линии огромное количество переселенцев так долго находились в товарных вагонах, что их приходилось высаживать и размещать в наспех сооруженных лагерях. Он видел, как «холера, тиф и прочие отвратительные враги рода человеческого беспрепятственно бродят среди них — 30% пассажиров умерло». Переселенцы из числа бедняков жили в сырых палатках рядом с заполненными водой канавами, служившими источником размножения несметного множества комаров. Симпсона тронула услышанная им поздним вечером «одна из тех нежных, таинственных, печальных мелодий, которые составляют бесценное достояние русского народа. И когда затихающая мелодия песни взлетела высоко, подхваченная женскими голосами, в то время как мужчины продолжали тянуть ее октавой ниже, стало казаться, будто в музыке слышится печальный вопрос: зачем покинули мы Полтаву, чтобы умереть в сибирской степи?»>{124}.
Даже само путешествие могло привести к гибели. В то время переселенцы не понимали всех опасностей, сопровождавших поездку по железной дороге, за исключением аварий и схода поездов с рельс. Русские вагоны были выше, чем в Европе, то есть расстояние между полом вагона и железнодорожным полотном было больше, и когда, как часто случалось (и случается до сих пор), поезда стояли на путях посередине станции, пассажирам ничего не стоило пролезть под ними, чтобы не обходить весь длинный состав. Многие несчастные гибли, когда поезд внезапно трогался с места. Другие срывались и разбивались насмерть, пытаясь на ходу взобраться на грузовые поезда, как американские ковбои, или бесплатно — хотя и дрожа от холода и подвергая свою жизнь опасности — путешествуя на крышах пассажирских вагонов.
Позднее, когда самые необходимые усовершенствования, произведенные по настоянию князя Хилкова, возымели действие, путешествие стало не таким трудным. Куломзин добился, чтобы переселенцам предоставляли больше удобств. На местах работали специально назначенные компетентные администраторы, опровергавшие распространенное на Западе мнение о русских как о грубом и невнимательном народе, которого мало заботят нужды представителей низших слоев общества. Так, например, Жюль Леграс, французский свидетель переселения, особенно хвалил Петра Архипова, отвечавшего за миграционные пункты в Челябинске и Тюмени на протяжении 15 лет: «Достаточно было несколько минут послушать, как он разговаривает, чтобы понять, что он всего себя отдает своей нелегкой работе, видя в ней акт милосердия и любви»