Я удивился, зачем эсминцу вставать на якорь, теряя манёвренность. Он же становится неподвижной целью. Но моё недоумение развеял Лазарев. С его слов выходило, что, когда двигатели заглушены, «слухач» на эсминце лучше слышит воды. К тому же посты наблюдения раньше поднимут тревогу, и тот успеет раскочегарить топки. Эсминец оказался мазутным. А на якоре он стоит ночью, днём же укрывается в бухтах, маскируясь.
Когда мы подошли к проливу, все напряжённо вглядывались в ночной горизонт. Однако, даже войдя в пролив, мы так и шли, никому не интересные. Эсминец должен первым обозначить себя. Вот когда оказались в середине пролива, проходя фарватер с минами, тот и дал световой сигнал. Один из моряков, что вошёл в мою команду, был также сигнальщиком, иначе пришлось бы грабить Фадеева, хотя его парни и так с нами были, он и ответил ручным сигнальным фонарём правильным кодом. Эсминец молчал, оставаясь неподвижной тёмной грудой вдали. Значит, правильный сигнал. Когда прошли, я сказал Игорю, ожидавшему в дверном проёме:
— Сигнал.
Тот понял, что я имел в виду, да он этого и ждал, и тут же убежал в сторону рубки. Сейчас в эфире на выбранной нами волне должен прозвучать сигнал. Пару раз бессмысленной морзянкой, будто радист случайно коснётся клавиши. Радист «шнелльбота», что сейчас должен слушать эфир, как уловит этот сигнал, сразу даст добро лейтенанту на прорыв. Это также означало, что мы прошли.
На выходе из пролива, на девяти узлах, максимально возможных с прицепом позади, мы ушли влево в направлении Новороссийска. Далёкие раскаты в проливе, артиллерийскую стрельбу и взрывы мы услышали не сразу, но они до нас донеслись, значит, лейтенант прорывается, и мы надеялись, что у него всё получится. Теперь уже катер Фадеева, запустив движки, отшвартовался и пошёл рядом с подветренной стороны. Если воды Азовского моря ему проблем не доставляли, всё же речной катер, то от волн Чёрного он прятался за широким корпусом баржи. Тем более ветер посвежел, а усилившееся волнение для него смерть. Надо на всякий случай снять часть команды.
Шли мы в течение часа километрах в сорока от берега. Видно его не было, фактически он за горизонтом находился, да ещё и ночь. Вызвав на мостик радиста, велел передать шифровку под моим позывным. Я её уже зашифровал. Мол, днём буду у Поти, встречайте. Также помянул, что катер Лазарева с нами разминулся, если он вообще пережил бой в проливе, пусть осторожно проверяют все незнакомые «шнелльботы», если тот раньше придёт к порту. Вскоре прибежал радист: шифровку он отправил и сообщил, что связался с радистом Лазарева. Живы ребята.