— Посмотреть, как я пью? Ну, люблю коньяк — ну и что дальше?
— Сопьешься, — пообещал я, — если не сумеешь освободиться.
— От чего?
— Хочешь, я расскажу тебе версию?
— Версию?
— Ну, набросок. Марго встречалась с Гришей на озере, — я был безжалостен, но что поделаешь, если смерть безжалостна?.. — Не спорь, у меня есть свидетель. И там что-то произошло.
— Что?
— Что-то страшное.
— Что?
— Когда я уезжал на похороны Прахова, ее последние слова были: «Ты не виноват, Леон. Не ты отвечаешь за убитых».
— Каких убитых? — изумился Василий.
Я продолжал невозмутимо, оба слушали затаив дыхание:
— Кабы убийца не стер кровь с картины, милиция, возможно, раскачалась бы и осушила озеро. Гриша ведь не просыхал, а? На утренней зорьке, на вечерней… — вдруг всплыл странный сон, и я проговорил как по наитию: — Рыболов с удочкой тащит из глубины что-то большое, красное…
Тут у Аллочки сдали нервы, и она попалась по-глупому, прошептав:
— Шестого августа Гриша не ходил на озеро.
— Ты его выследила?
— Нет! — В светлых глазах ее застыл откровенный ужас. — Но я знаю, что не ходил.
— Откуда?
— По запаху, — прошептала она.
— От него пахло кровью?
— Ты что, совсем спятил!
Своей «версией» я ее словно загипнотизировал — и вдруг она очнулась. Презрительная улыбка тронула тонкие губы.
— Духами.
Выкрутилась. Марго духи не употребляла — я не любил, — и она давным-давно отвыкла.
Аллочка продолжала спокойно, но выдавали глаза и крупные пальцы, она их ломала, не замечая, машинально… «Она вышла в горе, ломая руки…»
— Я скрывала, но, если ты обвиняешь своего лучшего друга в убийстве, я расскажу. Но все между нами, поняли?.. Так вот, шестого августа он разговаривал с какой-то женщиной по телефону, я услышала случайно. Они договорились о встрече вечером в парке.
— С Марго?
— С отдыхающей из писательского пансионата, как я поняла из контекста. С какой-нибудь молодой творческой дурой, — опять презрительная улыбка. — Его вечные похождения мне надоели.
— И ты пошла устроить скандальчик?
— Слава Богу, вовремя опомнилась. И завернула к вам отвести душу.
— С Марго?
— Ну, отвлечься. Никого не было, я ушла к себе, и вскоре появился Гриша.
— Почему ты решила, что не с озера?
— Волосы сухие, и пахло «Златом скифов». Довольно сильный аромат.
— Ты ему кое-что высказала?
— Нет.
— Отчего же?
Она промолчала.
— Не знаю, каким «златом» от него несло, но для гуляки-мужа он вел себя крайне неосторожно.
— Неосторожно?
— Да хоть бы голову в бочку окунул.
— В какую бочку? — уточнил Василий.
— Тут у них под водостоком, — уточнил я рассеянно и поймал острый, напряженный взгляд Аллочки. — Сильный аромат… мерзкий смрад.