Каким-то смрадом несло, почти физически ощущал я, от этой истории, а Аллочка как будто окаменела, бессмысленно глядя перед собой.
— Алла, предупреждаю: убийца действует и может приняться за свидетелей.
— Леон, полегче, — вмешался брат. — Ты его считаешь ненормальным?
— Марго что-то узнала про убийцу и погибла.
— Фантастика! Как же осушить озеро?
— Уходите отсюда! — закричала Алла.
— Леон, пошли, не увлекайся. Ты имеешь дело с живым человеком, страдающим…
— С мертвым! — сорвался я. — Только где труп? Где кровь, вы мне скажете? Кто стер кровь?
Брат рванул меня с табуретки, и уже за порогом мы услышали тихий, надрывающий душу плач, как по покойнику.
— Добился! — прошептал Василий.
— У тебя есть те таблетки?
— Какие?
— Ну, те желтенькие, что ты Ольге давал.
Мы вернулись на кухню. Почти насильно он заставил ее принять лекарство, дал запить.
— Скоро заснешь, Аленька, — и указал мне глазами на дверь: пошли, мол? Я едва заметно покачал головой. Но Аллочка поднялась сама и исчезла где-то в глубине дома. Василий зашептал:
— Это сильное седуктивное средство. Сейчас наступит разрядка, эйфория.
— Можно допрашивать?
— Ну, если необходимо.
Я колебался.
— Это насилие над психикой?
— Воздействие на подсознание.
Я колебался, но азарт взыграл, и мы двинулись по коридору, ища спальню. Я там раньше не бывал: та же обстановка, что и у нас, только в несколько другом исполнении, а вот ковер — родной братец нашего. Эта родственность, если можно так выразиться, мне почему-то не понравилась.
Аленька, одетая, лежала на атласном покрывале и улыбалась чуть загадочно. Василий осторожно снял с нее панаму и сандалии. Я заговорил:
— Вот не решились тебя бросить в таком состоянии. Ты кого-то боишься?
Лицо ее слегка затуманилось, и она выговорила:
— Кровь.
— Что «кровь»?
— Я ее видела.
— Где?
— Не надо. Мне без вас так хорошо.
— Сейчас уйдем. Тогда ночью начиналась гроза, ты помнишь?
— Помню. Ветер.
— И ты у нас в саду видела монаха, да?
Она засмеялась беспечно, улеглась поудобнее и закрыла глаза.
— Ты узнала этого монаха, да?
— Да ну тебя, Леон!
— Ну хорошо. Скажи только, кого ты боишься. Я всех перечислю… Василия?
— Нет, он добрый.
— Юру?
Опять беспечный смех.
— Своего мужа?
Она выговорила четко и резко:
— Тебя!
— Где ты видела кровь?
— Леон!
— Не мешай, Вась. Где?
— Где умирал Прахов… где ты его зарезал.
В чертовой непроглядности, кажется, мелькнула разгадка. Зазвонил телефон — наверное, в кабинете. Аллочка шевельнулась, но осталась лежать. Я прошел и взял трубку.
— Алло!
— Кто это?
— Это я, Гриш, Леон.
Наступила пауза, я воззрился на поднятый шкаф — пустой. Верхние застекленные полки пусты.