Гриша закурил.
— Этого не может быть. За что?
— Не понимаешь? За то же, что и Марго. Как опасную свидетельницу.
— Да не смеши ты… — Он как будто начал успокаиваться.
— Алла призналась, что боится. И еще кое в чем призналась.
— В чем?
— Об этом ты сам расскажешь. А я сверю показания.
— Ты блефуешь, Леон.
— «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник…» Откуда это, Гриша?
— Из Откровения Иоанна Богослова, — он побледнел.
— Твоя статья «Четвертый Всадник» с эпиграфом из Апокалипсиса очень понравилась Прахову.
— Ну и что?
Я наблюдал: вот-вот упадет пепел, и Гриша схватится за тряпку… так оно и случилось.
— Четвертого августа девяностого года ты по телефону договорился о встрече с Кощеем Бессмертным и встретился с ним.
— Ничего подобного.
— Отрицать бесполезно. У него в записной книжке есть твои данные.
— Ну, выписал из «Справочника Союза».
— Зачем?
— Черт его знает!
— Однако не он тебе звонил, а ты ему. Ты! И ваш разговор слышала домработница. Прахов говорил об аде и смерти, — «которому имя смерть, и ад следовал за ним» — цитата из Апокалипсиса. Говорил, что читал и рад познакомиться.
— Это провокация, — сказал Гриша в стиле военного коммунизма.
— Возможно. Сначала публикация. Потом провокация — против меня.
— Не понимаю.
— Понимаешь. Ты ж у нас прозаик, как нечаянно выяснилось, «инженер человеческих душ». Кроме того, специалист по почеркам.
Что-то мелькнуло в зеленых блеклых глазах, как будто понимание. Наконец-то!
— В общем, свидетельницей вашей встречи с Праховым явилась Марго.
— Леон, переключайся на детективы, — посоветовал издатель со своей обычной усмешечкой: он уже почти ожил. — «Доходней оно и прелестней».
— О доходах мы потом поговорим. Шестого августа, опять-таки по телефону, ты условился прийти вечером к Марго.
— И какая ж домработница на этот раз…
— Слышала твоя жена.
— Исключено! — бросил Гриша. — Она работала в саду, я видел из окна.
— Ага! Значит, звоночек был.
— Всего один. Из издательства.
— И через два года ты помнишь, что тебе звонили…
— Помню.
Странный разговор, странные, не идущие к делу подробности. А он продолжал как для протокола:
— Я положил трубку и пошел к калитке за почтой, по дороге с Аленькой двумя словами перебросился, переговорил с почтальоншей о «Вечерке», которую уже третий день…
— Не морочь ты мне голову!
— Аленька не могла слышать разговор по телефону!
— А чего ты волнуешься? Какие такие издательские тайны…
— Она не могла…
— Она слышала и сама нам сказала об этом. Вась, подтверди.
— Леон, Алла просила…
— Теперь можно.
— Ну-ка, договаривайте!
— Алла знала про твое свидание. Она была у нас на даче в десятом часу…