— Вовсе нет.
— Тогда они абсолютно не сопоставимы. Совсем. Тот парень, которого я избил, заслужил все, что получил. Если бы я этого не сделал, он бы никогда не получил по заслугам.
— Тебя отправили в тюрьму, чтобы у тебя появился шанс осознать, как сильно ты напортачил, — сказала я. — Что ты сделал что-то неправильно. И ты вышел на свободу, ничуть не усвоив этот урок.
Он нахмурился.
— Я теперь не такой, каким был тогда.
— Не похоже.
Его щеки покраснели совсем не от холода. Но его злость или разочарование не пугали меня. Это не коснулось его глаз.
— Если меня посадили для того, чтобы я вышел из тюрьмы, думая, что этот парень получил больше, чем нужно, когда я избивал его…, если в этом заключается исправление, тогда я не хочу, чтобы меня исправляли. Позвони моему надзирателю, и пусть он отправит меня обратно в Казинс, потому что я не сожалею о содеянном. Если бы у меня была машина времени, я бы не стал ничего менять, только бы прислушался к здравому смыслу и не сказал бы судье, что я бы убил того парня, если бы меня не остановили.
У меня раскрылся рот.
— Ты сказал такое судье?
Он казался смущенным, затем набрался решительности.
— Ага. Я был зол. И, скорей всего, это было правдой.
— Но это так… глупо.
— Я был молод и глуп. И справедлив. Прокурор хотел, посадить меня за попытку убийства пожизненно. Мой адвокат хотел, чтобы я признался в нападении со смертоносным оружием. Судья пошла на компромисс, несмотря на то, что моя глупая задница сказала ей, что я хотел его смерти. Она поверила моему адвокату, что я сделал это в состоянии аффекта. Что я не соображал и был слишком зол.
— Ты не сказал мне, почему сделал это. Что он сделал тебе.
— И не стану. Подними архивы — если хочешь — это было в местных новостях. Поиграй в детектива, если это то, что тебе нужно.
— Я узнала достаточно информации, подтверждающей твои слова. Но причина этой ситуации очевидно личного характера. Я не собираюсь искать информацию в какой-нибудь старой газетенке. Я хочу услышать это от тебя.
Он покачал головой.
— Причину случившегося никто не должен узнать. Если люди узнают, то не от меня.
Боже, какой он упрямый.
— Эрик, ты злой человек?
Он серьезно поразмышлял над этим, а затем посмотрел мне прямо в глаза.
— Нет. Я не злой. Вообще-то, я, на самом деле, очень чуткий. Спокойней, чем большинство людей.
— Большинство людей не пытались забить человека до смерти. — У меня перехватило дыхание. Мои слова были столь же грубыми, как та монтировка, и я была, потрясена, услышав их. Потрясена, и странно взволнованна, что посмела открыть рот.