— Я — за документальную литературу. Там, где я родился, целые поколения моих сограждан воспитываются на ней. У нас — это единственно признанная литература. Наши авторы пишут о конкретных индивидуумах и реальных событиях…
— Но мне кажется, — напомнил я, — что лишь недавно вы с симпатией отзывались о древних апокрифах — произведениях насквозь вымышленных. В свое время они тоже не приветствовались и даже были под запретом, поскольку противопоставлялись литературе канонической…
— Хм, — произнес Иностранный Писатель, будто поперхнулся, и тут же продолжал: — В последнее время — не могу об этом умолчать — начали появляться отдельные нетипичные произведения, в которых фигурируют вымышленные персонажи.
Наша критика встречает их в штыки. Идеологи разоблачают их с высоких трибун, как явления чуждые и нездоровые. Таким писателям трудно найти издателя.
— Вы считаете это нормальным явлением?
— Я считаю документальную литературу единственно приемлемой, — твердо сказал Иностранный Писатель. — В нашей литературе, да и во всем изобразительном искусстве, — все реально. Зачем что-то выдумывать и тем вводить людей в заблуждение? Зачем сочинять небылицы? Ведь каждая особь любого общества разумных существ — уникальна. В силу этих причин книги наших авторов посвящены конкретным историческим личностям и событиям. И только.
— Любопытно. Я и не знал, что у нас на Земле есть уголки, где к литературе и искусству подходят с такими мерками.
— Вы сказали: на Земле? — глаза Иностранного Писателя сузились.
— Ну да.
— Не знаю, готовы ли вы к встрече с инопланетянами. Моя человеческая внешность — всего лишь видимость, чтобы не привлекать к себе внимание. Я прибыл сюда из галактики «Голубая туманность»…
— Надеюсь, вы меня не разыгрываете?
— Ничуть.
Признаюсь, я ему сразу поверил. И, как только это произошло, меня взяла оторопь. Одно дело слышать о пришельцах, и совсем другое столкнуться с кем-либо из них нос к носу.
Но внешность у него была самая что ни на есть земная. Гость словно читал мои мысли, поскольку тут же сказал:
— Пришлось обо всем позаботиться, чтобы избежать ненужных эмоций. В массе своей человечество не готово к контактам со внеземными существами. Поэтому я появился здесь под видом Иностранного Писателя…
Постепенно я обретал присутствие духа. Неожиданно я стал обладателем сокровеннейшей тайны, связанной с заветной мечтой человечества встретиться во Вселенной с себе подобными.
«Мой» Иностранный Писатель не был похож на глубоководных пришельцев из Бермудского треугольника. Он мог существовать рядом с человеком. Жил в одном со мной доме — разговаривал, загорал, принимал пищу. Впрочем, последнее ничего не доказывало. С уверенностью можно было говорить об ином виде космических пришельцев — о посланцах галактики «Голубая туманность».