Красные облака (Суслов) - страница 29
Над гордою Невой.
Элеонора Осиповна откинула с одного уха седые кудряшки и снова забегала пальцами по клавишам:
– Громче! Отчётливей!
Вовка толкнул меня коленкой: пой!
Но вот война нагрянула,
Фашистов прёт орда.
Он защищать отправился
Поля и города.
Я знал эту песню. Осенью её здорово пели на набережной старшие девчонки, пела Алла. А матросы-катерники тоже пели.
Но пока я вспоминал слова этого куплета, девчонка в клетчатом платке запела дальше:
Штыком и саблей острою
Сражался гармонист…
Элеонора Осиповна уверенно стучала по клавишам. На ёлке позвякивали стеклянные шишки. А в дверях стояли тётеньки, которые раздавали кульки, и тоже пели:
С Васильевского острова,
С завода "Металлист"!
Когда мы пели про то, как его в госпитале навестил полковник и спросил: откуда он такой отчаянный? – запела даже Элеонора Осиповна:
С Васильевского острова,
С завода "Металлист"!
Здорово получилось! Потом ещё девчонки вспомнили:
Милый мой товарищ, помнишь вечер,
На заставу с песней боевой
Уходили мы врагу навстречу
К Пулкову дорогой огневой…
А одна из тётенек даже попросила нас спеть "Синий платочек". Только новый, военный. Его тоже вспомнили. Вовка так даже во весь голос распелся:
Строчит пулемётчик
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!…
– Ты пел что надо! – сказал я Вовке, когда мы шли домой.
– Песни такие… – почему-то насупился Вовка. – А то: "в лесу родилась ёлочка…" Ме-ме, бе-бе, пи-пи…
Я засмеялся. Вовка тоже. Я ещё сильнее! И он ещё! Шли и смеялись. На весь Васильевский остров! На весь город! Пусть эти проклятые фашисты услышат, какие мы тут испуганные, растерянные, слёзы горючие льём… Как бы не так!
Экспедиция за линию фронта
Над Ленинградом висели "колбасы".
По-настоящему они назывались аэростаты воздушного заграждения, но ленинградцы звали их просто "колбасами". Очень уж они были похожи на колбасу.
А ещё больше на дирижабли.
Такие огромные, вытянутые в длину воздушные шары.
Их поднимали над городом на крепких стальных тросах. Целыми днями висели "колбасы" над домами, защищая их от вражеских самолётов. Аэростаты не позволяли самолётам спускаться низко и кидать бомбы точно в цель. Потому что, если лететь низко, можно крылом за трос зацепить. И в землю носом.
Но фашистские самолёты всё-таки летали. Выше аэростатов.
Как только они подлетали к городу, по радио объявлялась воздушная тревога, начинали стрелять зенитки. "Бах! Бах! Тра-та-та-та-та!" – сыплются осколки на крышу.
Были среди колбас ещё и другие: аэростаты воздушного наблюдения. По виду точно такие же, только с корзинками.
В корзинке поднимался наблюдатель и следил: где в городе вспыхнул пожар? Откуда стреляют фашистские батареи? И обо всём сообщал вниз по телефону. К месту пожаров спешили пожарные. Наши артиллеристы наводили свои орудия точно по цели и громили фашистские пушки.