Однако крестьянам требовалось нечто большее. В ропоте толпы все еще слышалась угроза. Подумав о том, что скажет мистер Уикер, я закусила губу… шагнула вперед и встала рядом с Дагмирой.
В наилучших известных мне выштранских выражениях, со всем возможным тщанием подбирая слова, я заговорила:
– Если Дагмира неправа, если беда не оставит деревню, мы уедем. Даю вам слово.
Я рассудила, что это разумный риск. Я не думала, что Астимир вернется: он видел, как я нашла бутыли, и должен был понимать, что я уличу его в обмане. Не говоря уж о том, что выжигать в траве новые таинственные следы без кислоты ему будет нелегко. Однако риск все же был, и, закончив говорить, я затаила дыхание.
По крайней мере, ропот толпы сделался более обнадеживающим. Раз или два мне удалось разобрать в нем имена Мажустина и Менкема.
– Лорд Хилфорд будет рад поговорить с ними, – заверила я.
В голове начали зреть планы, как переговорить с лордом Хилфордом до этого, но я тут же отвергла их. Возможно, лучше ни о чем не предупреждать джентльменов заранее. Удивление, с коим они встретят новость об Астимире, поможет ослабить подозрения, будто ширландские чужаки сговорились оклеветать друштаневского парня.
– Идемте, – сказала Дагмира, подталкивая меня ящиком с бутылями кислоты. – Пусть теперь думают – без вас.
Оставалось только довериться ее суждению о соседях. С запозданием вспомнив об оставленных в доме рисовальных принадлежностях, я вернулась за ними, затем мы дошли до ворот (толпа расступалась перед нами, как неподатливое море, и тут же смыкалась позади) и двинулись к нашему дому.