Каждое наше шевеление бросало в дрожь израильтян, поскольку шевелились мы, как правило, в пользу арабов. Не так беспардонно, как раньше, но все же…
Сам я первые два-три года лучше понимал позиции арабов. Когда говорили об «уступках» израильтян, я думал: при чем здесь «уступки»? Ведь Израиль отдает только то, что было захвачено в ходе войн и с точки зрения международного права не принадлежит Израилю. Потом я понял, что при данном соотношении территорий и населения, при сложившейся атмосфере формальный, чисто юридический подход не годится.
А тут еще Калининград на ум приходит…
Понял я и то, что израильтяне ведут себя более честно и последовательно. В большинстве своем возникавшие коллизии, кризисные ситуации вызывались тем, что палестинцы не выполняли взятых на себя обязательств. Да и рассматривая ситуацию в целом, исторически, не стоит забывать, что кровавая карусель войн и террора закрутилась по вине арабов.
Москва сделала шаг вперед и официально исповедует сейчас позицию равноудаленности. Это прекрасно, когда стороны, от которых ты равно удален, равно правы. Но разве можно быть равно удаленным от террориста и его жертвы? А ведь именно об этом идет речь…
Относительно перспектив я остаюсь оптимистом. Историческим оптимистом. Большой войны, войны с участием соседей Израиля, не будет. Ибо это был бы еще один разгром арабов. Они это понимают.
«Интифада Аль-Аксы», вооруженный бунт палестинцев, выдохнется. И переговоры возобновятся — независимо от того, кто будет возглавлять палестинскую делегацию.
Может быть найдено компромиссное соглашение, которое будет торжественно объявлено «окончательным».
Прочный, справедливый мир будет установлен лишь тогда, когда партнерами Израиля станут демократические арабские государства.
У известного идеолога сионизма (и — по совместительству — русского журналиста и писателя) Владимира Жаботинского однажды спросили:
— Как по-вашему, еврейское государство будет лучше других государств?
— Возможно, хуже, — ответствовал Жаботинский. — Но я, еврей, буду счастлив, понимая, что это мой, еврейский, городовой бьет меня по морде.
Жаботинский не дожил до тех дней, когда он мог бы иметь себе полное удовольствие… Правда, городовых в Израиле я не заметил. Но кому надо бить, так те бьют, не по морде, тоже правда, а по лицу. И значит, счастье все-таки возможно. Не подвел Жаботинский евреев.
После распада СССР Израиль остался последним и единственным государством, которое является попыткой воплотить в жизнь литературную утопию. Я имею в виду книгу одного из основоположников сионизма Теодора Герцля «Altneuland» («Староновая земля»). Книга появилась в переводе на иврит и на русский в 1903 году. Автор не видел особых трудностей на пути создания нового общества на старой земле. Не видел он и трудностей с соседями. Населяющие «Альтнойланд» евреи, арабы, христиане крепко дружат, даже вместе собираются за пасхальным седером. Ветхозаветные принципы иудаизма заменяются некоей универсальной религией и универсальной европейской культурой. Иврит вытесняется идишем, на котором говорит простонародье, и немецким — языком элиты. Плюс электрификация всей страны, строительство национального водовода, развитие промышленности и сельского хозяйства, расцвет современных городов.