— Я думаю, действительно валить надо к девятиэтажке, главное, узнать, сколько там духов сидит. Если штурманем ее, будем королями ближайших кварталов…
Осипов недовольно побурчал и пошел к своим людям. Мы со старлеем потащились через разбитые комнаты наверх, на наблюдательную позицию к Ежову, по дороге обсуждая детали предстоящего штурма.
Ежов удобно расположился на крыше дома за кирпичным бортиком на шикарном матрасе и в тусклом свете наступающего дня рассматривал в бинокль окрестные дома.
Мы сели рядышком, старлей достал свой бинокль, я отобрал бинокль у Ежа. Да, действительно, девятиэтажка давала много преимуществ в тактическом плане; если займем ее, то очень выиграем. Осталось только до конца продумать детали и выяснить, сколько боевиков будет нам противостоять.
Ежов рассказал, что заметил перемещение групп людей через перекресток из района девятиэтажки в дом с магазином. В большинстве своем вооруженные стрелковым оружием и гранатометами. Посовещавшись, решили установить на крыше один АГС на углу, из него обстреливать улицу и перекресток, отсекать их при передвижении обратно к девятиэтажке. Еще на крышу решили затащить 12,7-миллиметровый пулемет «Утес» как подвижную огневую точку, вести огонь по стоящей напротив пятиэтажке и при отходе боевиков перемещать на угол и помогать огнем автоматическому гранатомету. При обсуждении деталей пришли к выводу, что командир взвода, оборонявшего дом, был прав.
Боевикам дом не нужен, обстрелы носят чисто предупредительный и сдерживающий характер, мотострелков не выпускают из дома, не давая им возможности уйти и действуя обстрелами на психику, морально подавляя пехотинцев. Боевикам самим ни к чему были лишние потери при штурме дома, абсолютно не имеющего никакого тактического значения в ведущихся городских боях. По словам лейтенанта, командира взвода, обстрелы всегда начинались часов в одиннадцать и длились до двенадцати, иногда до часу дня. В первый день боевики садили плотно, не давая высунуть носа, на следующий день плотность огня была уже намного меньше, дудаевцы выкрикивали какие-то ругательства, кто-то даже выскакивал из дома, выпендривался перед федералами, изображал какой-то танец наподобие лезгинки и сразу же скрывался.
Прибытие свежих федеральных сил в лице нас, пехотинцев Романова и суперспецов Осипова боевики проморгали, иначе подходившие подразделения попали бы под огонь еще ночью, на маршруте выдвижения. Спустились вниз. Времени до одиннадцати часов было еще много — распределить бойцов, все согласовать, запросить огонь минометов от «Бульвара» по близлежащим домам в целях не пропустить отход или подход дудаевцев вполне успевали. Перемещались по дому как можно скрытнее, чтобы себя не обнаружить раньше времени и не привести боевиков к не нужным нам выводам и решениям. Выдвигаться к девятиэтажке будем вдоль дома с магазином, если удастся оттуда выбить противника. Пристройка магазина помешает боевикам вести огонь с верхних этажей по бойцам, перебежавшим улицу, прижавшимся к магазину и двигающимся вдоль стены. Они их просто не будут видеть. Мои бойцы находились на тех позициях, на которые я их расставил, и только Паша развел костерчик из деревянных обломков и что-то готовил в нескольких котелках одновременно. Пришлось собрать всех на несколько минут и объяснить предстоящую задачу. Конечно, нам было бы проще работать ночью и тихо просочиться в девятиэтажку, но мало ли что может случиться за день. Могут боевики пойти на прорыв, нас может накрыть своя же артиллерия, а то, может, и задача изменится и нас возьмут и перекинут куда-нибудь на площадь Шейха Мансура вместе с майором Осиповым. Так что уж лучше выполнять ту задачу, какая есть, тем более детали отработаны, силы и средства для этого в наличии. Только бы не вмешались в наши планы вышестоящие начальники: на уровне исполнителей организация боевых действий, решение и согласование вопросов поддержки и огневого обеспечения гораздо действенней. Романов знает в лицо того, кого поддерживает огнем, и знает, куда, как и во сколько побегут мои люди, знает, что так же буду его прикрывать при перебежках.