– А ведь ты был моим первым мужчиной, Дьёрдь… – мечтательно проговорила Анна. – Как же я тебя любила…
Тринадцать лет назад. Спутался. Извелся от любви к Эржебете, от неутоленного желания. А тут – Анна, юная копия матери. И ведь правда любила, и сама пришла в его комнату, когда гостил он в Чахтице. Отдавалась пылко, страстно. У него и у самого голова кругом пошла – лицо Эржебеты, ее тело. Держать в объятиях свою любовь, только шестнадцатилетнюю, такую, какой увидел ее впервые – это ли не счастье?
Он тогда словно обезумел, осторожность потерял. Сам по ночам ходил в комнату к Анне, закутавшись в черный плащ. Челядь его принимала то ли за дьявола, то ли за демона.
Потом, когда схлынули первые восторги, разглядел: не Эржебета. Слишком мила, добра, весела. Слишком проста. Да еще зеленоглаза…
А ему не хватало мрачности, холода, безумного блеска черных глаз. Казалось, Эржебета может дать что-то, чего нет у других женщин. И он всю жизнь разгадывал эту загадку, да не выходило ничего.
Но Анну не бросил, даже после ее замужества они остались любовниками. Едва Николас Зриньи отправлялся по торговым делам, его жена перебиралась в гости к «дядюшке Дьёрдю».
Замена, подделка… лучше, чем ничего. Да и любовь Анны – искренняя, нерассуждающая – подкупала, очаровывала, оглушала. Даже потом, когда женился сам, не оставил любовницу. Молодая жена нехотя дарила ласку, Анна – обжигала страстью. Так и жил – делил себя между женщиной с именем любимой и женщиной с ее лицом. Между двумя подделками.
Только вот после суда над Эржебетой больше ничего он не хотел ни от одной. Дьёрдь разом постарел, сделался ленив, скучен. И сейчас не желал отвечать на заигрывания молодой любовницы.
– Старый ты стал, Дьёрдь! – Анна капризно выпятила губы, шлепнула Турзо по объемистому животу, дернула за волосы на груди. – Вон какое брюхо наел! И волосы у тебя седые… там, где остались, на голове-то нет совсем.
– Отвяжись, – холодно сказал палатин. – Без тебя тошно.
Он сел, свесил ноги с кровати, коснулся пятками холодного пола. На обрюзгшем лице – выражение тревоги.
– Что случилось, милый?
Анна вскочила, обежала постель, присела на корточки, заглянула Дьёрдью в глаза. Надо было отдать ей должное: когда дело принимало серьезный оборот, все ее легкомыслие как рукой снимало. Она умела слушать, сочувствовать, а часто давала дельные советы. Анна была очень умна.
– Я могу помочь?
Взгляд ее был таким преданным, в глазах столько сочувствия, что Дьёрдь оттаял. Улыбнулся через силу:
– Нет, девочка. Чем тут поможешь? Сегодня получил письмо из Вены, от надежного человека. Император опять вспомнил о твоей матери. Послал нотариусов снова собирать показания. Хочет возобновить процесс. Если это случится, я уже буду не в силах остановить…