* * *
Он бы обрадовался, если бы его коснулись. Подержали, прижали к себе, провели пальцами по щеке. Если бы поцеловали, приняли внутрь, позволили ощутить женское тепло. Еще один раз – последний раз.
Но она сделала что-то другое – то, отчего весь слой пепла внутри дрогнул, потому что под ним дрогнуло сердце.
Она сказала: «Мы выйдем отсюда вместе – ты и я».
«Я не позволю тебе умереть».
И, лежа в своей палатке, Бойд вдруг ощутил то, чего не чувствовал много лет, – как будто его погладили по душе. Приложили свою теплую ладонь к живому, пообещали «я теперь не уйду, я здесь, я с тобой».
Он был не один – с ним рядом кто-то был…
«Дурак, – костерил он себя, – дурак, о чем ты думаешь? Очнись!»
Удивительно, ему больше не хотелось просто секса… ему хотелось, чтобы его погладили еще раз. Так же нежно, ласково, очень нужно. Где она? Почему она ушла? Он был так благодарен ей в этот момент, что спал бы ночь напролет, просто обняв…
В эту ночь Белинда два раза пыталась решиться на непостижимое – тихонько выбиралась из своей палатки и направлялась к той, в которой спал Бойд.
Можно ли так женщине? Чтобы первая…
И что это даст, если просто перепих? А в груди тесно от непонятных чувств.
Нет, всему свое время – твердил Мастер Шицу, а она этому морщинистому узкоглазому старику верила до сих пор.
И потому сколько раз выходила наружу, столько же раз возвращалась назад.
* * *
Что-то изменилось в Лин после посиделок у костра. Если раньше она окидывала фигуру Бойда взглядом вскользь, то теперь залипала на нем глазами, как муха на меду. Украдкой рассматривала черты лица: губы, нос, подбородок, короткие, будто опаленные, но густые ресницы. И рот ей нравился больше всего – каким ей показался бы их поцелуй? Понравился бы?
И сама же себя ругала – так не делается! Отношения с такого не начинаются, потому как сначала ухаживания, знаки внимания… И сама же рубила – ага, конфеты в лесу! И вообще, кто ей навязал стереотип о том, как именно должны развиваться отношения? Почему как раз не с этого – не с секса? Потому что женщина, желающая сначала секса, – это стыдная женщина? Проще говоря, шлюха?
«Да сколько можно верить чужим языкам, а не собственному сердцу?»
А сердце к Бойду тянулось.
Вот только Уоррен теперь ускользал. С их разговора шел второй день, а у нее все не появлялось возможности задать ему главный вопрос – «когда идем в улей?»
Стоило им остаться у костра одним, как коммандос тут же (конечно же, под благовидным предлогом) ускользал. То навестить соседние лагеря, то отлить, то посуду помыть. И, понятное дело, когда Лин моментально кидалась к роднику, чтобы присоединиться к мытью посуды, Уоррена у камня уже и след простывал.