– Какой войны? Подписан договор. Германия нам больше не угрожает.
Марья грубо рассмеялась. Она снова потерла уставшие глаза. Как странно слышать это слово здесь.
– Я и забыла, что есть такая страна, Германия. Мы воюем за Кощея против Вия. За Жизнь против Смерти. Некоторые из этих солдат наши. Как только они умирают, они отправляются к Вию новобранцами. Души наши утекают к нему. Те, что с серебром на груди, – это покойники Вия, его призраки, которых мы убили. Мы не знаем, куда они отправляются. Они не переходят на нашу сторону. От них остаются трупы, как от живых. Но сами они исчезают. Может быть, есть другая армия, невидимая, еще более невидимая, чем призраки, и она сражается за то, чего мы не видим и не знаем, может, они пополняют ее ряды. Но мы не знаем. Да и что тут поделаешь? Умер, значит, умер, даже для них.
– Как это вообще возможно – убить призрака? И пожалуйста, посмотри на меня! – Что за сумасшедшая? Она сумасшедшая! – услышала Марья в его голосе. Уши ее горели.
– Так же, как любого другого. Можно пулей. Штыком тоже неплохо. Никогда не подводит удавка. И нет. Я не посмотрю на тебя. Я никогда не посмотрю на тебя. «И я не сумасшедшая. Как ты смеешь такое думать, как ты посмел прийти сюда, как ты осмеливаешься жить?»
– Ты – Марья Моревна, – сказал Иван. – Заморская королевна.
– Меня все еще так называют? Это странно. Когда я была совсем маленькая, моря здесь уже давно не было.
– Ты – демон? У тебя есть рога? И крылья?
Марья надолго задумалась. «Кто ты такая, маленькая девочка? Почему ты здесь, в густом и темном лесу»?
– Я – жена Кощея, – наконец ответила она. – И я – женщина. У меня нет рогов.
Она чувствовала дыхание Ивана так, будто палатка вздымалась и опадала, чтобы наполнить его воздухом и выпустить воздух, и снова наполнить его воздухом.
– Мне кажется, я влез куда не следует, – сказал он тихо. – Я только хотел выкурить папиросу и прогуляться. Я не понимаю, что здесь происходит. Я понимаю, как устроен мой лагерь, моих товарищей и что у нас всех сегодня на ужин будет суп и репа. И я этому очень рад, потому что люблю репу. Она немного маслянистая на вкус и очень горячая, когда ее только вынут из горшка. Я могу прожить на одной репе всю жизнь, мне кажется. Мне не надо знать про девушку, которая может выйти за Кощея Бессмертного.
Марьины колени заныли. «Когда я еще так уставала? Устала, как старое седло». Она вдруг поняла, что все еще отстукивает на телеграфе закоченевшими пальцами. Тап-тап-тик-тап. Автоматически, как медиум-шарлатан, установивший контакт с потерянным в малолетстве царевичем.