Глава 1. А приписывали Петру…
Все, что приписывается «гению Петра», появилось в России XVII века, а то и раньше. Скажем, иностранных мастеров для строительства каменных храмов в Кремле приглашали еще в XV веке, после того как рухнул полувозведенный Архангельский храм. Что поделать, если у московитских мастеров не было опыта каменного строительства? Итальянцы же оставались чуть ли не самыми лучшими каменщиками Европы, их артели расходились по всей Германии, Великобритании и Скандинавии; приглашали их совсем не в одну только Московию.
А XVII век с самого Смутного времени — классическое время заимствований из Европы; время, когда эти заимствования идут сплошным потоком и не всегда можно различить прямые заимствования иноземного опыта и изменения русского опыта под влиянием западных образцов. Вот, скажем, уже в конце XVI века появляется русская «парсуна». Само слово, искаженное греческое «персона», то есть «личность», показывает, что явление не привезено с латино-германского Запада, а развивалось в России самостоятельно и, скорее всего, из иконописных традиций (все же греческий язык — язык Церкви, религии).
Первые парсуны — это портреты царя Федора Ивановича (умершего в 1598 году) и воеводы князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, отравленного в 1606 году. Обе эти парсуны исполнены на липовых досках, покрытых слоем костяной твердости алебастра, в иконописной манере — традиции иконописи еще очень сильны.
Но уже здесь ясно видны попытки художника изобразить узнаваемое, со своими индивидуальными чертами лицо. Изображения реальных исторических деятелей появлялись в русской иконописи и раньше, но индивидуальные черты, реальные детали стирались в символических, идеализированных образах. То были иконы, написанные о реальных людях; теперь перед нами портреты, в исполнении которых сказывается иконописная традиция, и только.
Весь XVII век в иконописи идет постепенное отступление от канона, и священники относятся к этому вполне спокойно, без каких-либо треволнений… Не говоря уже о преследованиях за «ересь».
В такой известной иконе Симона Ушакова, как «Великий архиерей», написанной для церкви Троицы в Никитниках (1656–1657), появляются элементы реализма, явные отступления от канона. Художник даже пытается передать реальную форму глаза со слезничками и с ресницами… Можно спорить, насколько у него это получается, но важен ведь сам факт — Церковь приняла эту икону! Признала ее священным предметом, поместила в здании церкви…