— Если поражены оба легких, как ты говоришь, тогда нет, я не думаю, что ему еще могут помочь. По крайней мере, насколько мне известно. Я всего лишь оператор кабинета УЗИ, — он счел необходимым напомнить об этом. — Я не врач.
— Ну, Деннис, ведь ты уже многое узнал за это время, — сказала Жюль. — И знаешь, о чем я постоянно думаю?
Я не могу избавиться от мысли, что он уже, скорее всего, никогда уже не станет Старым Итаном Фигменом.
— Что?
— Ну, как Старый Мо Темплтон.
— Десятый диснеевский старик, — промолвил Деннис, выудив из памяти очередной эпизод лета, которое он не прожил.
В то утро Деннис пошел на работу, и Жюль пошла на работу, и это был обычный день, когда весна норовит просочиться всюду, и подростки в переформированной беспокойной группе Жюль держались друг с другом особенно оживленно и игриво. Атмосфера радости заполнила угрюмое помещение центра психического здоровья, и парнишка по имени Джей Ти, страдающий телесным дисморфическим расстройством, приволок коробку малиновых пончиков «Энтенманн», заявив, что, если разогревать их в микроволновке ровно двенадцать секунд, не больше и не меньше, то они превратятся в «амброзию». Джей Ти с двумя девочками побежали по коридору, чтобы воспользоваться микроволновкой на мини-кухне, и в короткие минуты затишья перед продолжением занятия Жюль вспомнила ту черничную запеканку, что она ела в вигваме, и ее якобы сексуальный вкус, чтобы это ни означало. В то время секс был чем-то из области будущего, а теперь превратился в эпизодическое явление настоящего, которое следовало ценить и оберегать. Она снова вспомнила об этом, когда взялась за свой пончик, который отдавал жженым сахаром. Группа вновь собралась, ребята обсуждали свои лекарства, своих родителей, своих бойфрендов, свои порезы, свою булимию, и больше всего — свои молодые, беспорядочные жизни.
В обеденный перерыв с куратором миссис Кальб, в единственном месте этого неблагополучного района, где готовили приличную еду и куда все работники центра психического здоровья ходили за салатом «Цезарь», мобильный Жюль завибрировал от звонка Эш. Даже когда Жюль подняла трубку в этом людном темно-зеленом ресторане со скромно работающим телевизором на фоне, она не испугалась, потому что это случилось днем, а зазвонивший днем телефон был вещью будничной. Но в трубке Эш, мягким но четким голосом, проговорила:
— Жюль? Это я. Ох, слушай, слушай. Этим утром у Итана случился сердечный приступ, и его не смогли реанимировать.
И даже тогда на пару мгновений Жюль еще думала, что он сможет оправиться. Она вспомнила, что, когда ее мать сообщила ей о том, что Натали Вуд утонула, Жюль тупо спросила: «С ней все будет хорошо?» И когда ее мать вернулась домой из лонг-айлендской больницы поздно вечером, положила ключи на стол, с шумом бросила сумку на пол, и сказала Жюль и Эллен: «Все, девочки, папа нас покинул», — Жюль вскрикнула: «Разве нельзя больше ничего сделать?»