— Это просто мой обычный рецидив, — говорила она мужу. — Уверена, это пройдет.
— Непохоже, что ты заранее не знала всего, о чем они напишут в письме, — сказал Деннис.
— Именно. Но, кажется, стоит мне только увидеть это в виде отпечатанных на странице слов, я снова вспоминаю обо всем. Ничего не могу с этим поделать. Несмотря на всю мою нынешнюю умудренность, я мелочна и предсказуема.
Жюль ощутила, как изменилось в комнате освещение, переменился и ее внутренний свет, все вокруг нее, внутри и снаружи, все как будто потемнело. У нее не было сил продолжать разговор об Эш Вулф и Итане Фигмене. Она была сыта этим по горло. В голове у нее медленно тикало под действием выпитого крепкого дешевого вина, собственные заботы ей досаждали. Она сказала:
— Ты же знаешь, что я их люблю, верно? Мне надо убедиться, что ты это знаешь.
— Боже, конечно. Тут и говорить нечего.
— Помнишь, насколько хуже я была раньше?
— Само собой, — ответил он.
Жюль знала: зависть никогда никого и ничего не красит. К чему еще приводила зависть на протяжении всей истории, как не к тому, чтобы затеять смуту, начать войну, убрать свидетеля, разрушить все и выставить завистника в еще менее выгодном свете? Если бы те, кому завидуют, действительно знали, что такое зависть, они держались бы подальше от этих опасных завистливых людей. Но единственным человеком, когда-либо знавшим масштабы и глубину той зависти, которую испытывала именно Жюль, еще со времен, когда это чувство было гораздо тягостнее, был Деннис, а он почти никогда не возражал.
— Я хочу сказать, — продолжила Жюль, — что они очень близкие наши друзья. Мы не они, а они — не мы, и все же мы можем любить друг друга. Но раньше, когда ты читал письмо, мне хотелось по ходу бормотать всякие мелкие гадости, как я обычно и делала. Я действительно устала от того, в какие предсказуемые края заводят меня мои мысли. Хотела бы я не видеть собственного потолка и стен. Не осознавать своей малости.
— И в чем же ты мала? — спросил он.
— Да во многом, — она сделала паузу. — Деннис, а ты считаешь меня проституткой для близости?
— Что? — недоуменно произнес он.
— Меня так клиентка назвала. В общем, суть в том, что я всего лишь беру с людей деньги и сижу, выслушивая их рассказы, отпуская смешные и добродушные реплики, чтобы они не чувствовали себя такими одинокими.
— Неправда. Я знаю, что ты по-настоящему хорошо работаешь. Твои клиенты любят тебя. Все эти подарки, которые ты получаешь, вот этот кактус.
— Трудно по-настоящему ощутить, что люди вообще меняются.
— Ты о себе или о них?