— Зелёные, — сказал Савин с неприязнью. — В те годы они были силой. Да и сейчас… Ну, не важно. А тогда была эпоха борьбы за чистый термояд. Понимаете, о чём я? — Андрей Николаевич поднял бровь, и Валентин кивнул. — Борьба за права животных шла в довесок, но не на шутку. Так что приходилось действовать тайно.
— Ладно, — допустил Тагаев. — Но согласитесь, собаки оставляют следы жизнедеятельности.
— А роботы-уборщики на что?
— Давайте отключим всех роботов и выследим собак.
— Не годится! Слишком опасно. Если случится авария, кто устранит поломку? Но вы не думайте, будто мы сидим сложа руки. Регулярно осматриваем тоннели, ищем логово.
— Кто ещё с вами?
— Да все.
— Они тоже видели собак?
— Что значит «тоже»? Я собак не видел. А вот Эррера Баррос видел, и Наутиял уверяет, будто они его преследуют. Вы поговорите с ним как психолог, объясните, что этого быть не может.
— Обязательно, — пообещал Тагаев. — А логово так и не нашли? Странно, вам не кажется? База не так уж велика. Собакам просто негде спрятаться!
— Гм… вообще-то, им есть где спрятаться.
Стены коридора были отделаны пластиковыми панелями, через равные промежутки горели светодиодные лампы. Одна из панелей покоробилась и отошла, рядом возился робот-уборщик, прикрепляя её на место. Валентин ещё раз сверился с планом и остановился у перехода в новую часть базы.
Автоматические двери разъехались, и Тагаев остолбенел. Стены тоннеля были оранжевые, пол — зелёный, потолок — фиолетовый… нет, уже синий. Навстречу Валентину пробежала красочная волна, и тоннель расцвёл радужным узором из переплетающихся спиралей. А, да это ведь программа раскраски метальда! Одно из психологических ухищрений, призванных разнообразить жизнь на базе. Технически легко осуществимо: металёд пронизан ледяными же фотонно-кристаллическими световодами. Тонкие волокна освещают тоннели, они ответвляются от мощных, с полой сердцевиной, энергетических магистралей. По ним энергия, преобразованная лазерами в видимый свет, идёт от термоядерного реактора в дальние уголки базы — к скважине, к антеннам и научному оборудованию на поверхности.
И не только туда. Оказалось, во льду построены огромные помещения, не предусмотренные проектом. Члены экспедиции вырыли себе четыре непересекающиеся системы тоннелей, чтобы гулять в полном одиночестве.
Савин назвал свою постройку «Проспектом». От просторного центрального тоннеля отходят, словно улицы, тоннели поуже, а от них ответвляются кривые тоннельчики-переулки. Тут было бы интересно побродить — не то что по системе индийца. Кольцо диаметром в километр, чисто функциональное сооружение, — как раз пройтись после ужина. Наутияла настолько не занимала собственная постройка, что он не озаботился дать ей имя, и Савин, составляя план, назвал её «Стадион».