— Ни за что бы не полез! — решительно заявил Пашка и хлопнул Саню по спине. — Храбрец ты, Малешкин!
Сане это очень польстило, и он решил отплатить той же монетой.
— А сам-то какой? Один против шести «тигров» сражался.
— Ну, сравнил. «Тигры» — другое дело. А тут верная амба. Ты сам не представляешь, какой ты отчаянный!
Саня грустно улыбнулся.
— Отчаянный… А с машины все равно снимут.
— Чудак ты! Нашел, о чем горевать. — Пашка взял Малешкина за воротник шубы и сильно встряхнул. — Не дрейфь, Саня! Все, что ни делается, все к лучшему.
И, оставив Малешкина в недоумении, побежал к своей самоходке.
Саня смотрел ему вслед и думал: «Треплется Пашка или взаправду?» И в конце концов решил, что треплется. Нахватал орденов, вот и ломается. Знает, что его с машины ни за что никто не снимет. А если б сняли, небось как сумасшедший бы забегал. «А меня снимут! Кому нужен такой неудачник? Боже мой, как мне не везет!»
У Сани так больно защемило сердце, что он потихоньку застонал. Мысль, что через десять — пятнадцать минут придет капитан Сергачев и грубо объявит: «Малешкин, собирай манатки и хиляй в резерв», — теперь ни на секунду не оставляла младшего лейтенанта. Ему было так тяжело и тоскливо, что хоть ложись на дорогу и помирай.
Он подошел к самоходке и равнодушно посмотрел на нее. Самоходка, задрав вверх тупое, с длинным носом рыло, казалось, к чему-то принюхивалась. В открытые люки сыпался снег. Саня хотел крикнуть: «Эй, закройте люки!» — но, подумав, что теперь он тут не хозяин, махнул рукой.
Экипаж по-прежнему сидел под брезентом. Домешек что-то рассказывал.
С каким удовольствием Саня посидел бы сейчас с ними! И Малешкина, как волна, захлестнула обида и на комбата, и на командира полка, и на замполита, и на Домешека с заряжающим — на всех, кому в эту минуту было лучше, чем ему.
— За что? За что? Что я им плохого сделал? — прошептал Саня, и из глаз у него посыпались горькие, злые слезы.
Экипаж закурил. Из-под брезента пополз сизый махорочный дым. Бянкин закашлялся с надрывом, как старик, и, откашлявшись, прохрипел:
— Интересно, мы когда-нибудь поедем?
— А куда торопиться? — спросил Щербак.
— Гришка мудр, как змий, — заметил Домешек.
Щербак зевнул:
— Пока стоим, повара могли бы уже и кашу сварить. Да разве чмошники пошевелятся?
— А наш командир ничего, не из трусливых, — задумчиво проговорил ефрейтор Бянкин.
Саня притаился и смахнул ладонью слезы.
Щербак презрительно хмыкнул.
— А ты бы полез за гранатой? — закричал на него Домешек.
— Приказали б — и полез.
— «Полез»! — передразнил водителя ефрейтор. — У самого от страха шары на лоб вылезли.