За ним последовал один из пограничников, молодой парень, явно второго года службы, слишком всё справно на нём сидело, да и движения были как у опытного солдата. Стралей вернулся в кабину, и мы продолжили движение. В некоторых местах ветви и впрямь низко висели над дорогой, и проезжали мы там осторожно, в паре мест даже руками из кузова приподнимали их, чтобы нас не расцарапало.
Дед встретил нас на дороге. Тут лес расширялся, и водитель свернул к лагерю. Покинув кузов одним из первых, я сразу же стал командовать всеми, включая пограничников. Причём Шальский особо не возражал – здесь моя вотчина. Обед был готов, и наши уже поели. Сейчас чай пили. Так что бабушка с Мариной засуетились. У погранцов была своя посуда, и они, выстроившись к ведру, протягивали котелки Марине, которая половником разливала суп, он у нас сегодня мясной, с тушёнкой, я по запаху понял. Некоторые задумчиво поглядывали на неё и переводили взгляд на меня, явно сравнивая, мы же близнецы. Одного пограничника я отправил с пилой и топором назад к старшине, ещё одного – к смолокурне, чтобы охранял там всё. Им бабушка дала по ещё горячей лепёшке с копчёным салом, и те, жуя на ходу, ушли. Ну а мне вручили тарелку, и я сел рядом с оставшимися пограничниками обедать.
Ели молча и быстро, время утекало, это понимали все. Когда попили чай, старлей опросил женщин, освобождённых мной, постоянно хмурясь. В это время вернулся старшина с Ивановым и посланным к ним пограничником с инструментами. Он доложил, что на дороге действительно встала санитарная колонна из одиннадцати машин. Санитары уже расчищают дорогу. Также доложил об убитой девушке, местонахождение которой осмотрел. И старшина с Ивановым сели обедать, а мы со старлеем и его бойцами, оставив в лагере и водителя, которому я выдал две канистры с бензином для заправки, двинули к смолокурне.
Шальский оказался на удивление нудным в опросе командиром. Я буквально в красках описывал каждый свой шаг, а он всё записывал и даже зарисовывал. Его бойцы собирали оружие, осматривали тела и составляли список убитых и трофеев, два бойца, надев на лица повязки, изучали тела убитых в овраге. Оказалось, их там было двадцать семь, включая трёх детей. Никого не жалели. Было два военнослужащих. Их документы потом обнаружили среди вещей главаря. Один из пограничников прошёлся по следам лошадиных копыт и вернулся с тремя лошадьми, те, стреноженные, на соседней поляне паслись.
Чуть позже к нам присоединился старшина, который не менее внимательно осматривал те места, откуда я стрелял, и даже бегал смотреть, куда я попадал, изучая пулевые отверстия в досках амбара. Чем дальше, тем задумчивее становились оба командира, то и дело бросая на меня заинтересованные взгляды. Похоже, только сейчас они поверили, что всех бандитов действительно положил я. Сейчас бойцы копали ямы, чтобы схоронить бандитов и их жертвы. Даже на носилках принесли тело той убитой, что мы нашли первой.