— Ни малейшего представления. — Его руки крепче сжали мои. — Анна, необходимо, чтобы ты меня выслушала. Это важно. Что бы ни сказала тебе монашка, тебе не следует это рассказывать никому. Вообще никому. Если это что-то существенное, а Люцифер об этом узнает, то тебе не жить. Дьявол! Да он убьет тебя, если даже это какой-нибудь пустяк. Кто еще знает об этом, кроме нас с тобой?
— Только Патти…
— Хорошо. Значит, с этим все в порядке. Точно, что только она?
— И Каидан, — добавила я. Теперь я смотрела куда угодно, только бы избежать встречи с его взглядом. Сейчас он мне всыплет.
— Кто-кто? — в его голосе уже слышались резкие нотки, а глаза настойчиво искали встречи с моими. Я не хотела ничего рассказывать ему о Каидане, прекрасно понимая, как это будет звучать. Я забрала у отца свои руки, перекинула через плечо косу и принялась ее теребить.
— Это мой друг. Именно он привез меня сюда, на свидание с тобой.
— Ты рассказывала человеку?
Я кашлянула, чтобы выиграть время.
— Он тоже исп.
Джонатан Лагре окаменел, румянец сошел с его щек. Я съежилась под буравящим взглядом.
— Кто отец? — спросил он сквозь зубы.
— Ричард Роув. Наверное, тебе он известен как Фарзуф.
О, Господи! От бледности не осталось и следа.
— Ты ехала через всю страну…
— Тссс, — предупредила я. На нас уже начинали поглядывать. Он перешел на шепот, но шепот получился очень громким.
— …с сыном повелителя похоти? Сыном…
Он грохнул по столу кулаком, и один из охранников сделал шаг в нашу сторону. Я помахала ему рукой и кивнула, показывая, что все в порядке, а отец, не разжимая кулаки, спрятал их под стол. Чуть помедлив, охранник вернулся на свое место у стены и перестал за нами наблюдать.
— Не волнуйся, — прошептала я. — Я же тебе говорила: мы просто друзья.
Он закрыл глаза и потер пальцами лоб, чтобы успокоиться.
— Скажи ему, что его отец ни в коем случае не должен узнать ни о твоем существовании, ни о том, что сообщит тебе сестра Рут. Ясно?
— Он и сам ничего не скажет отцу. Но… — Я сглотнула. — К сожалению, Фарзуф уже знает обо мне.
Глаза отца снова вспыхнули красным, и у меня чуть не остановилось сердце. Я подалась назад и так вжалась в спинку сиденья, что она задрожала.
— А ты не боишься, что люди увидят твои глаза, когда ты вот так делаешь? — спросила я, уверенная, что мои собственные глаза сейчас распахнуты от ужаса.
— Люди, — прорычал отец, — этого не видят. А ты не пытайся перевести разговор на другую тему. Я знаю Фарзуфа — подонок из подонков. Гаже, чем он, не найти ни на земле, ни в преисподней. Пойдет на что угодно, лишь бы выслужиться.