Нет. Они не могли этого сделать. Мой отец и трое его соседей по столику наблюдали за происходящим с вежливым равнодушием, не болтали и не смеялись с остальными. Я хотела, чтобы отец это остановил; он, видимо, почувствовал мой взгляд, потому что повернул голову и посмотрел в мою сторону. Из его карих глаз ко мне полетело полное злости предостережение — не говори ни слова!
У меня задрожала челюсть, и я прикусила нижнюю губу. А отец повернулся назад к сцене.
— Что же это будет, Герлинда? — Рахав взмахнул рукой над тарелками. — Умрешь ли ты быстро, или тебе предстоит корчиться от боли, пока яд пожирает стенки твоего желудка? — Он с улыбкой взглянул на торт. — Смерть от шоколада. Готов спорить, ты и не мечтала о таком сладостном конце.
— Возьми шоколад! — закричал кто-то из повелителей, и вот уже весь его столик выкрикивал свои варианты, как будто на игровом шоу.
Чувствуя сильную тошноту, я в странном оцепенении сползла на самый краешек стула. У Герлинды была надежда — она могла выбрать неядовитую пищу. Я хотела переглянуться с друзьями, но не могла оторвать глаз от сцены. Отец наклонился на стуле немного вперед и почесывал двумя пальцами щеку. Он украдкой бросил на меня быстрый взгляд, а пальцы продолжали двигаться вверх-вниз, неестественно. Два. Два. Сигнал. Его глаза опять метнулись ко мне, а затем — к столику с едой.
Вторая тарелка не отравлена! Отец знал о моей способности, отличавшей меня от остальных испов. Я умела мысленно влиять, и больше никто из повелителей об этом не знал. Никто меня не заподозрит. Я надеялась, что до сцены достаточно близко.
— Пора выбирать, — промурлыкал Рахав. Повелители разбились на группы, и каждая скандировала свой вариант, а духи-демоны над нашими головами прыгали, предвкушая удовольствие. — Что же ты выберешь, Герлинда? Какой вкус станет последним на твоих губах перед тем, как ты встретишься с нашим высокочтимым владыкой?
Она сломалась и лишь мотала туда-сюда головой, с плачем повторяя — Nein, nein, nein[12].
— Вторая тарелка, Герлинда, — мысленно приказала я ей. — Возьми гамбургер!
— Выбирай же, а не то я выберу за тебя, — сказал Рахав, которому надоело слушать вопли Герлинды; они уже сделались совсем неразборчивыми. — Догадываешься, что это будет?
Герлинда с трудом подняла вилку и, трясясь всем телом, воткнула ее в лимонный пирог. Нет! Повелители, которые болели за пирог, радостно закричали, остальные засвистели и зашикали.
— Давай же, chérie[13]. — Рахав улыбнулся. — Кушай с удовольствием. А мы с удовольствием посмотрим.
— Не пирог, Герлинда! Нет! Бургер! Он не отравлен!