Это была изящная серебряная цепочка с бирюзовой подвеской — природным камешком в форме неправильного сердечка. Но взглянув на ценник, я с грустью ее отложила — за нее пришлось бы отдать все деньги, которые были у меня с собой, и я не сомневалась, что это справедливая цена.
— Увидела что-то, что тебе нравится? — спросил Каидан. Я не слышала, как он подошел.
— Да. Здесь всё очень красивое, правда?
— А могу я… что-нибудь тебе купить?
От изумления у меня запылали щеки. Не отрывая глаз от столика, я произнесла:
— Нет-нет, ничего не надо. Но спасибо, что предложил.
Он стоял так близко, что касался грудью моего плеча, и вполне мог слышать, как учащенно бьется сердце.
— Ну что, — сказала я, — поехали дальше?
— Да.
Я повернулась к супругам и поблагодарила их. Те молча кивнули. Каидан показал на кулер и предложил:
— Давай я возьму нам попить, чтобы потом не останавливаться лишний раз.
Он отдал мне ключи, и я вышла наружу. Солнце так слепило, что ничего не было видно, я щурилась и обеими руками прикрывала глаза. Мы не так уж долго пробыли в магазине, но машина успела раскалиться. Я запустила двигатель, врубила кондиционер и, сидя в машине, наблюдала за ткачихой. Интересно, сколько демонов-шептунов послал сатана, чтобы растоптать традиционные культуры коренных жителей Америки?
На уровне автомобильного стекла показались загорелые ноги и мешковатые шорты Каидана, и я очнулась от грез. Он залез внутрь и закрепил холодные напитки в держателях.
— Нью-Мексико — мой любимый штат, — объявила я, выруливая назад на I-40.
— А я подожду, пока мы проедем его весь, и тогда решу. Кстати, ты довольно лихо водишь, я зря боялся.
— А чего ты боялся?
— Увидеть за рулем робкого осторожного ангелочка. А ты как танк.
Вот уж похвалил так похвалил.
— Твоя машина идет так плавно, что я не чувствую скорости. Сейчас включу круиз-контроль.
— Не беспокойся. Я все время слушаю, засеку полицию — предупрежу.
— А Большой каньон у нас по дороге? Всегда мечтала его увидеть.
Каидан открыл на телефоне карту и посмотрел.
— Он останется в стороне, крюк больше часа. Но вот что: мы сможем заехать туда на обратном пути, когда уже не будем так спешить.
То ли от сухого воздуха пустыни, то ли от чего-то другого, неловкость ушла, я чувствовала себя свободно и непринужденно. У меня оставалась тысяча вопросов к Каидану, но я еще не была готова к новой серьезной беседе. Мне нравилось болтать с ним. Конечно, не так запросто, как с Джеем, — мы оба сохраняли дистанцию, — и все же я начала воображать себе, что после поездки Каидан останется в моей жизни как один из друзей. Время поможет нам забыть о поцелуе, мое обожание ослабнет и улетучится. Хорошо бы мне прекратить анализировать каждое прикосновение и каждый взгляд, — это, наверное, поможет. Тут я мысленно поклялась себе: больше никакой ревности. Никакого заигрывания. Никакого нечистого влечения к ускользающему Каидану Роуву.