А вообще-то это даже где-то завораживает, что ли. Не так-то и много существует школьных постановок, сюжет которых вращается вокруг смерти главного героя. Вся история сводится к тому, как я медленно и болезненно погибаю. Это как демонстрация нечеловеческих страданий, посмотреть на которые католики идут снова и снова.
Приходите посмотреть постановку о кальвариях. Вы увидите, как умирает Иисус Христос. В очередной раз.
Я не из тех, кто мечтает о популярности, но если бы меня тут любили чуточку побольше, наверное, мне досталась бы роль позавидней. Например, римского солдата.
Ближе к вечеру Майя пришла ко мне посмотреть, как я пеку печенье. Прежде чем вы зададите свой вопрос, я отвечу на него сам. Да, мы ходим на свидания, но чаще всего не «ходим», а где-нибудь «зависаем».
Майя никогда ничего не спрашивала у меня насчет выпечки, и это кажется странным, потому что она интересуется буквально всем на свете.
– Хочешь, я научу тебя печь? – спросил я.
– Нет, – как-то слишком уж быстро ответила она.
– Почему нет? – На нее было так непохоже – отказаться обучиться чему-то, что она потом смогла бы использовать в свою же пользу.
– При выпечке не требуется особо долго думать, если ты намереваешься свои печенья попросту слопать, и все. Но зато надо вложить в них чуткость и заботу и другие мысли, если ты готовишь его для кого-то, – пояснила она.
Я мог бы и поспорить, но мне не хотелось отнимать у нее такого подхода к выпечке. А иногда ведь просто приятно получить от кого-нибудь тарелку с печеньем.
Доза 4,5 мг. Прежняя доза.
6 марта 2013 года
В какой-то момент мы с Дуайтом, скорее всего, могли бы прекратить наши встречи по вечерам в понедельник, и наши мамы в конце концов тоже успокоились бы со временем, но мы с ним – люди привычки, поэтому продолжали тренироваться, как прежде.
А вообще Дуайт – довольно уравновешенный малый. Даже при том, что он болтает без умолку, он всегда остается самим собой и не очень-то торопится заводить новых друзей в школе. Это заставляет задуматься. А как бы он повел себя, если бы узнал обо мне всю правду? Нет, конечно, я не такой дурак, чтобы взять и все ему рассказать, но все же…
Как-то в беседе я рассказал ему о маме и отчиме, и разговор сам собой пошел об отцах.
– Папа бросил нас, когда мне было восемь лет, – сказал я.
Дуайт задумался на секунду и выдал:
– А моя мама была искусственно оплодотворена.
На это я уже ничего не мог ответить. Наверное, я вытаращился на него и молчал, потому что пауза тянулась до тех пор, пока он не пояснил, что его мать была слишком занята карьерой и не могла тратить время на всякие там свиданки. Правда, я сомневаюсь, что именно так она все и объяснила сыну.