– И что ты хочешь сделать, Мейсон?
Он больше не мог противиться. Он открыл глаза и посмотрел на нее:
– Вот это.
Наклонившись, он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам. И его словно ударило током. Ее губы, как и прежде, были мягкими и нежными. Его адреналин подскочил до небес. Он задрожал от восторга, едва дотронувшись до нее. Запах ее кожи и ее тихие стоны кружили ему голову. Он так мечтал обо всем этом, все эти недели, когда по ночам лежал в одиночестве в своей новой квартире на Голливудских холмах.
Но разве это не усложнит ситуацию?
И, сражаясь со своим собственным желанием, Мейсон отстранился. Что он делает? Он фактически набросился на нее. А ведь именно из-за этого он старался держаться от нее подальше. Потому что рядом с ней он полностью утрачивал контроль над собой.
– В чем дело? – спросила Скарлетт.
Мейсон покачал головой:
– Все так запутано. И я думаю, что это только осложнит ситуацию.
– А то, что мы притворяемся счастливой семьей, упростит ее?
Грустно вздохнув и покачав головой, Скарлетт повернулась и направилась в дом.
Выругавшись, Мейсон опустился на один из стоявших на веранде стульев. Обхватив голову руками, он начал молиться, чтобы его тело наконец забыло о том, как оно отчаянно хочет ее.
Несмотря на то что накануне она легла спать очень поздно, с восходом солнца Скарлетт уже проснулась. Вспомнив события предыдущего вечера, она решила, что Мейсон был прав, когда говорил о запутанности их отношений. В данной ситуации им было тяжелее находиться вместе, чем жить порознь. Мейсон был явно настроен держаться от нее подальше, и она была обязана уважать его решение, как бы ни билось ее сердце при одном лишь взгляде на него. Но взаимное влечение не решит их проблем.
Она набросила на себя шелковый халат и потихоньку спустилась в кухню. Как обычно, сварила себе кофе, приняла свои витамины и в поисках еды заглянула в холодильник. Не найдя там ничего подходящего, она закрыла его, и взгляд ее упал на расположенную рядом дверь в детскую.
Прошлой ночью, когда Луна расплакалась, Скарлетт с большим трудом заставила себя войти в эту комнату. Она подхватила плачущего ребенка, поспешно поменяла подгузник и выскочила из комнаты как ошпаренная. Она боялась взглянуть на выкрашенные в яркий голубой цвет стены, на игрушки, стоявшие на полках, на висевшее на стене над кроваткой имя «Эван», сделанное из плюша. Она не хотела видеть все это. Поэтому и не заходила в детскую почти четырнадцать месяцев.
Но сейчас Луна не плакала. И Скарлетт не было нужды заходить туда. Но все равно она решила проверить, как там малышка. Она подошла к двери и остановилась. На этот раз, когда ее не подстегивал настойчивый детский плач, протянуть руку и взяться за дверную ручку оказалось труднее, чем она предполагала. Это было такое простое действие, но такое важное для нее. В доме стояла полная тишина, и ей казалось, что она слышит, как сердце бешено колотится у нее в груди. Она протянула руку и дотронулась до холодной металлической ручки. Потом опять заколебалась.