Брайан Олден и придушить его вантузом. Поэтому в тот день я выполнил свой долг.
– А я? – спросила Рейчел, задумавшись.
– Что «ты»?
– Я не действую под влиянием инстинктов и не воюю с ветряными мельницами.
– Действуешь и воюешь, просто ты немного отвыкла от этого. Но теперь это в прошлом, малыш.
– Не называй меня малышом.
– О’кей.
– Сколько лет ты прокручиваешь аферу с шахтой? Четыре года?
Он задумался:
– Да, примерно.
– А сколько времени ты прикидываешься Брайаном Делакруа?
– В общей сложности около двадцати лет с перерывами, – ответил он слегка пристыженно.
– А зачем?
Брайан надолго задумался, словно никогда не задавал себе этот вопрос.
– Там, в Провиденсе, я однажды вышел в вечернюю смену, и другой работник пиццерии сказал мне, что в баре напротив сидит мой двойник. Я пошел туда – и точно, там был Брайан Делакруа с друзьями, у которых явно водились деньги, и стайкой шикарных девиц. Короче говоря, я проторчал в баре достаточно долго, для того чтобы выяснить, какое пальто на вешалке принадлежит ему, и украл его. Прекрасное черное кашемировое пальто с красной, как кровь, подкладкой. Каждый раз, надевая его, я чувствовал… – он запнулся, подыскивая слово, – свою значительность. – Взгляд Брайана сделался таким же, как у маленького мальчика в магазине игрушек. – Конечно, в Провиденсе я не мог часто носить это пальто, слишком велик был риск встретиться с хозяином. Но когда меня выгнали из «Тринити», я уехал в Нью-Йорк и там появлялся в нем повсюду. Когда надо было устроиться на работу, я надевал пальто и устраивался. Когда мне нравилась женщина, я надевал пальто, и – алле-гоп! – женщина оказывалась в моей постели. Разумеется, я быстро понял, что дело не в самом пальто. Дело было в том, что́ оно скрывало.
Рейчел посмотрела на него, прищурившись.
– Пальто скрывало равнодушие моего старика, мою пьяную матушку, квартиру номер восемь, вечно пахнувшую пижоном, который умер в ней от передозировки перед тем, как мы въехали, каждое Рождество и каждый день рождения, которые мы не праздновали из года в год, талоны для бедняков и отключенное за неуплату электричество, пьяных охламонов, вьющихся вокруг матери, мысли о том, что и я когда-нибудь присосусь к женщине вроде нее и стану таким же охламоном. Я буду так же менять одну бессмысленную работу на другую, пересказывать в барах одни и те же истории, наделаю детей, на которых мне будет наплевать, и они станут расти, ненавидя меня. Все это исчезало, когда я надевал пальто. Из Брайана Олдена я превращался в Брайана Делакруа. Ну а худшие дни в жизни Брайана Делакруа были намного прекрасней лучших дней в жизни Брайана Олдена.