Я Уилли Я Уилли Я даже еще
Я не
Уилли
Не уилли но каким-то образом
Меньше
Больше
Все теперь Разрешается Мне теперь все разрешается Все теперь легколегколегко разрешается мне
Встать с кровати отправиться на вечеринку разрешается
Конфетки-пчелки разрешаются
Кусочки торта разрешаются!
Пунш (даже ромовый пунш) разрешается!
Пусть оркестр играет громче!
Раскачиваться на люстре разрешается, плыть под потолком разрешается, подойти к окну и выглянуть разрешается разрешается разрешается!
Вылететь из окна разрешается, разрешается (все смеющиеся гости радостно выстраиваются за мной, просят, пожалуйста, да, лети) (говоря ой, ему теперь гораздо лучше, он вообще не выглядит больным!)!
Все то, что имел тот прежний парнишка (уилли), теперь должно быть возвращено (с радостью возвращается), потому что оно никогда не было моим (никогда его), а потому и не отбирается, вовсе нет!
Как я (который был уилли, но теперь перестал быть (всего лишь) уилли) возвращаюсь
К такой красоте.
уилли линкольн
Мистер Линкольн, сидевший на стуле, вздрогнул.
роджер бевинс iii
Словно мальчик, вдруг проснувшийся в классе во время урока.
ханс воллман
Огляделся.
роджер бевинс iii
На миг, казалось, засомневался: где это он.
ханс воллман
Потом поднялся на ноги и поспешил к двери.
роджер бевинс iii
Уход парнишки освободил его.
ханс воллман
Он двигался так быстро, что прошел через нас, прежде чем мы успели расступиться.
роджер бевинс iii
И опять на миг мы познали его.
ханс воллман
Его мальчик ушел; его мальчика больше не было.
ханс воллман
Его мальчика нигде не было; его мальчик был повсюду.
роджер бевинс iii
Здесь для него больше ничего не осталось.
ханс воллман
То есть его мальчик находился здесь в той же мере, в какой он находился в любом другом месте. В этом месте больше не было ничего особенного.
роджер бевинс iii
Оставаться здесь и дальше было бы ошибкой с его стороны, вроде скатывания в яму.
ханс воллман
Его приход сюда вообще был отклонением от маршрута, слабостью.
роджер бевинс iii
Его разум поначалу склонялся к скорби, к тому факту, что мир полон скорби; что все живут под тем или иным бременем скорби; что все страдают; что, куда бы ты ни посмотрел в этом мире, ты должен стараться помнить, что все страдают (никто не удовлетворен; всюду несправедливость, пренебрежение, непонимание), а потому ты должен делать все, что в твоих силах, чтобы облегчить груз тех, с кем соприкасаешься; понять, что твоя скорбь не представляет собой чего-то особенного, отнюдь, от нее в той или иной мере страдают или будут страдать многие и многие во все времена, в любое время, и эту скорбь не должно продлевать или преувеличивать ее значение, потому что, предаваясь ей, ты никому не будешь полезен, а поскольку твое положение в мире дало тебе возможность приносить либо немалую пользу, либо существенный вред, тебе не следует хандрить, если ты можешь преодолеть себя.