Или Великого Белка?
— Отпустите меня! — закричала девица тонким голоском, с ее головы упал капюшон, и Юлия заметила, что девица была в нелепых при сильнейшем ливне солнцезащитных очках.
— Вы что тут делаете? — крикнула сыщица, а девица заявила:
— Караулю Великого Белка!
А затем быстрым жестом сняла очки, и Юлия отвела взгляд — вместо глаз у той были черные глазницы. Присмотревшись, она поняла, что вокруг рта у той были вовсе не прыщи, а застарелые шрамы, видимо, оттого, что когда-то рот у девицы был зашит.
— Он ведь вас похитил тоже? — спросила ошеломленная сыщица Иванова, беря девицу за руку. Та, цепко схватив ее за ладонь, надела очки и, криво усмехнувшись, сказала:
— Я была его первой жертвой… И единственной, кому повезло остаться в живых.
Юлия же в ужасе молчала, не в состоянии выдавить из себя ни слова.
(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)
— И зачем он вам нужен? — прервала ее сыщица, а девица, запустив руку в карман дождевика, вынула оттуда длинный нож — с особым лезвием.
— Чтобы убить ее!
— Убить его? — переспросила сыщица, а девица искривила покалеченный рот:
— Не его, а ее! Потому что Великий Белк — женщина!
Чувствуя, что ей внезапно делается плохо, Юлия осела на грязный пол. А сыщица Иванова, забрав у девицы нож, заявила:
— Как это — женщина? И откуда вы знаете, где его логово…
(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)
— Потому что она меня здесь держала и пытала! — заявила девица. — Но Великий Белк была тогда еще неопытной, поэтому хоть и замучила, но не до смерти… Я лишилась глаз, но я все равно помню, где она меня держала. И знаю, что она убивает и дальше. И прихожу сюда, чтобы отплатить ей за все те страдания, которые она причинила мне и всем другим!
— Получается, вы видели Великого Белка? — произнесла деловито сыщица. — Ну, до того, как он, то есть она лишила вас зрения…
— Конечно! — провозгласила девица. — Я ее видела. И слышала. Его голос я никогда не забуду! Никогда! И, кроме того, я знаю, как она выглядит. И ношу с собой портрет, который я сама нарисовала — по памяти, будучи уже слепой! Вот, смотрите! Это — Великий Белк.
— Скажите, а что за женщина… — начала Юлия, а девица вдруг затряслась и уронила вынутый ей из кармана дождевика запаянный в пластик листок, на котором черным карандашом было нарисовано лицо.
— Это его голос! Его! Великого Белка! — завизжала она, бросаясь обратно под все еще хлещущий дождь.
И указывая при этом на Юлию.
Сыщица Иванова ахнула и, дернувшись, уставилась на Юлию. Та же, не отрывая взгляда, смотрела на лежавший у нее перед ногами рисунок. Потому что она узнала ту, которая была изображена на листке.