— Ты мог бы и один убежать! — воскликнула Гурри.
— О, нет, — возразил Бозо, — убежать в одиночку, — об этом и думать было нечего. Без помощи твоего отца я бы умер.
— Это прекрасно, что ты жив! — сказал Гено.
— Конечно! — Бозо первый раз улыбнулся. — Конечно, это намного приятнее.
— Жизнь, — весело и немного важничая заявила Гурри, — это всегда самое прекрасное!
Но эти слова она повторяла часто и остальные были абсолютно убеждены в нехитрой правоте ее изречения, поэтому оно не произвело большого впечатления и на него почти не обратили внимания.
Одно происшествие вызвало небывалое волнение, необыкновенный восторг и надежду. Все обитатели леса от малюсенького крапивника до вороны, от крошечной мышки до лиса с удовольствием рассказывали об этом единственном в своем роде событии, приукрашивали его и превозносили. Только олени не принимали участия в разговорах. Было непонятно, то ли весть об этом изумительном подвиге не дошла до их ушей, то ли они с высоты своего королевского величия пренебрежительно не пожелали высказать свое мнение, то ли вообще невысоко оценили все, что произошло, так как, по преданию, однажды, много лет тому назад какой-то олень отважился на нечто подобное. Все три варианта дали повод для многократных обсуждений.
Великое событие произошло рано утром. В течение одной минуты. На лугу. После примирения Фалина и Ролла каждый день, как бывало, шли на луг, встречались там друг с другом, а шестеро детей весело танцевали вокруг и подшучивали над ними. Четыре молодых самца, две самочки и в придачу две матери — внушительная компания.
— Я так счастлива, Фалина, что мы снова вместе, — сказала на лугу Ролла на прощание в конце первого дня, который они провели вместе.
— Забудем все, что было, — ответила Фалина, — не будем больше говорить об этом.
Ролла придерживалась другого мнения:
— И все-таки, моя дорогая, смешно вспоминать, из-за каких пустяков мы поссорились.
Лана тоже никак не могла наговориться. Но Гурри не стала слушать ее сентиментальные излияния и шутливо заметила:
— Веселись! У нас в самом деле есть причины повеселиться.
На что Лана ответила:
— Я не могу радоваться только оттого, что мне радостно!
— Какая ты смешная! — заметила Гурри.
— Тебе легко, ты ходила на луг постоянно, — возразила Лана, — а я! Как я тосковала по любимому лугу. По тебе, Гено и тете Фалине! Вы быстро утешились.
— Ты имеешь в виду Нелло и Мембо?
— Я ревновала, Гурри.
— Может быть, они тебе не нравятся?
— Они обворожительны! Но вот они нас заменили.
— А что мы должны были делать? Вы ведь не хотели мириться.