— Даже этот несчастный?
— Возможно, — Гурри медленно приходила в себя, — возможно, оттого, что на моей спине есть шрам.
— Не всегда, — сказал Гено, — не всегда мы должны спасаться бегством! Конечно, мы беззащитны, мы приучены осторожничать и убегать, и на это есть все основания! И все-таки иногда спасение в том, чтобы встретить опасность лицом к лицу!
Гурри молчала.
Только теперь, чуть позже, чем надо было, Гено в душе с радостью удивился самому себе. Чудесное радостное чувство от сознания самостоятельности, взрослости опьяняло его все сильнее и сильнее. Он тоже молчал. В поведении детей Бэмби происходили большие изменения — сначала медленно, едва заметно, потом, однако, все быстрее и заметнее. Об этих изменениях еще ничего не было сказано ни Фалиной, ни Гено или Гурри. Никто не обмолвился ни словом о новых взаимоотношениях между матерью и детьми.
Новизна их волновала Фалину. Она еще не отдавала себе в этом отчета. Новые взаимоотношения витали в воздухе, и лани подчинялись им так же, как всегда подчинялись всему, что было уготовано им природой. Только Гено, по-видимому, с трудом мирился с положением маленького ребенка, находящегося под надзором матери. Это началось с момента столкновения с одноглазым и ощущения того неосознанного, что взволновало его после столкновения.
Он вел себя как ни в чем не бывало, потому что его зрелость еще только начинала проявляться, но тем не менее это было заметно. Фалина заметила его начинающуюся зрелость, но попыталась сделать вид, что ее нет. Братья и сестра видели, что Гено изменился, но не понимали почему. Но Бэмби заметил и все понял.
Теперь Гено и Гурри все чаще бродили ночью по округе, не всегда встречали на лугу мать, порой даже не приходили к месту отдыха. Нелло тоже стал самостоятельным. Мембо обособился от него. Однако, оба были по-прежнему верны Фалине. Их также никто не поучал ни единым словом.
Фалина легла спать одна, когда к ней пришел Бэмби. Он не встал как обычно в чаще, как это часто делал во время разговора. Он появился открыто и свободно. Фалина сразу встала.
— Ты одна? — весело, приветливо и спокойно спросил он.
— Я одна… Случайно… Время от времени так бывает.
Она тоже отвечала спокойно, стараясь казаться веселой. Это не совсем ей удавалось, на сердце было немного тоскливо, но она заставляла себя не подавать виду.
— Пришло время, Фалина! — он сказал это довольно решительно.
— Да, я знаю, что пришло время.
— Как ты это себе представляешь? — спросил он участливо.
— Так, как должна, — твердо ответила она.
— Я этого ждал. Ты решила не опекать их больше. Тебе очень больно?