Повязка стесняла Гурри. И комната, которая была для нее чем-то невиданным и страшным, и блестящая лампа казались ей опаснейшим чудом. Ей не хватало воздуха. В отчаяньи Гурри вскочила, шатаясь потянулась к проему, через который ее внесли.
— Отчего ты так дрожишь, бедняжка? — спросил егерь, не зная, что еще сделать. Потом он открыл дверь. — Ах так! Конечно, ты вольный житель.
Гурри, спотыкаясь, одолела две ступеньки.
— Иди. Иди туда.
Егерь подтолкнул ее, направляя к отгороженной площадке. По дороге подскочила собака и стала о любопытством шумно и настойчиво ее обнюхивать, С виду собака была сильнее и опаснее лиса. Гурри припала к земле и решила, что теперь все кончено.
— Пошел прочь, Гектор! — приказал егерь. — Это не для тебя! Прочь!
Собака тут же исчезла.
Егерь поднял Гурри.
— Не бойся. Гектор у нас добряк! Не бойся, он ничего тебе не сделает.
Но Гурри боялась. Она чуть не сошла с ума от страха. Ее непрерывно била дрожь. Егерь внес ее через открытую решетчатую дверь в маленький загончик, поставил на землю и ушел, сказав:
— Спи, теперь тебе ничто не грозит.
— И-гу! — раздался вопль.
Гурри испугалась не на шутку. Ужас охватил ее.
Позади проволочной сетки на доске, прибитой поперек кола, сидел филин. Это было страшное зрелище для Гурри. От филина исходил невыносимый запах. На Гурри дохнуло смертью.
— Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня, — попросила она совсем тихо.
От слабости она почти не могла разговаривать.
— Я не могу причинить тебе вреда, — сказал филин, — даже, если бы я этого хотел, все равно не смог бы. Я всего лишь пленник! — Потом он добавил: — Тебя Он тоже поймал, верно?
Гурри еще не пришла в себя, но мало-помалу перестала бояться. Обессилено опустилась она на землю и огляделась. С одной стороны простиралась необъятная даль, с другой стороны совсем рядом с оградой темнел лес. Лес! Лес! Потерянная родина. Гурри тихонько заплакала. Но вскоре усталость взяла свое, и сон сжалился над ней. Через несколько часов она проснулась. Было еще темно. Ликующая песнь звучала высоко в воздухе, казалось она лилась со звездного неба. Непрерывная, без конца и без начала, ликующая песнь. Песнь неведомая, но мелодичная и по-настоящему отрадная. Это был жаворонок, маленькое создание, первое из всех зверей и птиц, приветствовавшее наступающий день. Гурри, которая обычно ночью никогда не спала, напряженно слушала его. Ничего подобного слышать ей еще не приходилось.
Песнь жаворонка с ликующими нотками и трелями, похожая на мелодичное звучание флейты, наполненная кроткой нежной благодарностью жизни, пробудила в Гурри надежду и укрепила ее силы. Она не понимала, что с ней происходит. Вот она лежит раненая, в плену, далеко от мамы и брата, вдали от любимого леса, несчастная, без всякой надежды. Однако в восхищении от обнадеживающей, излучающей радость песни жаворонка она не чувствовала себя несчастной. Несмотря ни на что в ней пробудилась крохотная надежда.