— Ты не веришь, что все будет хорошо? — поддразнивала брата Гурри.
— Может быть, ты этому веришь? — Гено скорчил недовольную мину.
— Да! — воскликнула Гурри. — Я в это верю! Я чувствую, это будет прекрасно!
— Дура!
— Пусть я буду дурой!
Фалина сказала Гурри смирилась перед тем, что неминуемо должно произойти, смирись и ты, сын!
— Конечно, я смирюсь. Что мне остается делать?
— Ты должен, как Гурри, довольствоваться тем, что есть, и радоваться. Ей не лучше, чем тебе!
Гено распрямился.
— Каждый терпит по-своему. Не говори мне о смирении и радости. В наших обстоятельствах глупо быть довольным и радоваться!
— Тогда я самая глупая! — Гурри засмеялась.
— Я так не думаю! — искренне извинился Гено. — В самом деле не думаю!
Он по-прежнему восхищался сестрой и слишком любил ее, чтобы обидеть.
Началась буря. Рассвирепев, она о бешенством накинулась на лес, прогнала дождь. Гено молча терпел новые мучения. Ветер мчался, словно лошадь, которая понесла. Облака бежали по небу, подобно беглецам, за которыми гонятся. Гнулись, стонали могучие деревья. С предсмертными воплями лопались толстые ветви и падали на землю. Хилое деревце чуть не вырвало с корнем, его ствол едва не раскололся надвое.
— Скажи мне спасибо, — сказал высокий дуб. — Я защитил тебя и спас.
— При чем тут твоя зашита, я отроду такой!
В это время буря снова взялась за него и так сильно согнула, что еще немного, и он бы лишился жизни.
— Я все время тебя спасаю, — заметил высокий дуб.
— Не за что мне тебя благодарить! Я сам выстоял! Я сам, — злобно выкрикнул хиляк.
— Не хочешь, не благодари. Я и так тебя защищаю, плевал я на Твою благодарность.
— Ты коварный злодей! — завопил хиляк, — ты не хочешь признать, какой я живучий, каким огромным я бы мог стать, если бы ты не…
Буря унесла остальные слова, она душила любой разговор. Она была такой сильной, что сразу подчиняла себе и старые большие, и маленькие деревья. Буря была упорней дождя. И холод она тоже принесла, только никто не мерз, потому что время от времени дул теплый ветерок, словно нежный шепот среди этого грохота. Мощное дыхание бури смело снег; земля настолько подсохла, что почти исчезла сырость. С ланей пучками слетали остатки зимнего меха.
Прошла ночь и ураганный ветер стих, словно устав от долгого буйства и захотев отдохнуть. Ласковое солнце взошло на безоблачном небосклоне и принялось излучать приятное тепло. Фазаны, проснувшись, слетали со своих спальных мест; их громкое гуканье, даже хлопанье крыльев звучали звонче, чем обычно. Черный дрозд, громко чирикнул, взлетел на самую высокую ветку высокого дуба, осмотрелся и робко попробовал спеть свою песню. Это ему не вполне удалось. Тем не менее, он остался сидеть там же, где обычно пел свои короткие скромные строфы. Задорно барабанил дятел. Барабанный бой разносился по всей округе. Громко тараторили болтушки сороки, покрикивала сойка. Никто не мог сказать, сердится она или радуется. В кустах шушукались синицы. Ликующий клич сокола доносился с высоты, его заглушали хриплые голоса ворон. Все занимались своим делом: старательно вили гнезда или чинили те, в которых еще можно было жить.