Хорошо, что кончилась Гражданская война, почил Франко, появились прогрессивный король и демократия и, в конце концов, всё образовалось. Но куда делось единение сил добра против сил зла? Где великие писатели и ученые, открыто выступающие против войны? Куда ты исчез, прошлогодний снег? Что происходит с моими мозгами? Или в них усталость народа, побывавшего в мясорубке репрессий и огне войны, в постоянной нужде и неодолимом страхе?
Толстяк-буревестник бродит и бродит по песку, выискивая лакомые кусочки.
Гитарой, басом и мандолиной
Поют на сцене три старика,
Спитые лица, кривые спины,
И к черту Франко! и жизнь легка!
Рот Фронт, старики! жизнь и танго прекрасны!
Прекрасны всегда и везде.
Альбатрос тяжело поднял крылья и неохотно взлетел.
Как писал итальянец Иньяцио Силоне, «в результате в мире останутся только коммунисты и бывшие коммунисты».
Ррреволюция. Похмельный рассказ
«Говно может вылиться на улицы Москвы.
С той разницей, что запахи у нас гораздо хуже».
Андрей Бильжо о том, как он приватизировал Венецию
Журнал Story, ноябрь 2015
— Архиважный вопрос, — сказал Владимир Ильич. — Но подходик беспринципный и внеклассовый. Так на него могут смотреть только либерасты! — И потер ручки.
— Абсолютно верно, Владимир Ильич! — воскликнул Троцкий. — Одно дело говно обуржуазившегося венецианского гондольера, а другое дело говно сраного русского мужика. — И поднял пальчик.
— Но нельзя забывать о национальных особенностях говна. Например, грузинское говно очень специфично на вкус, — заметил товарищ Сталин и закурил трубку.
— Но, товарищи, — вступил я. — Давайте спустимся на землю, иначе оторветесь от народа, как Герцен и примкнувший к нему Огарев. У нас серьезный вопрос: о Революции.
Я — это Михаил Ходорковский. А сам подумал: ведь и эту революцию прокакают, как Февральскую. Ведь вроде бы и прозорлив Ильич, но перед Февральской вещал, что не видать современникам революции, а тут она и грянула…
— Дорогой Мисаил, вы наш Парвус! — сказал Лев Давидович. — Надо опираться на реальность. Государь наш, император кровавый (тут он иронически скривил губы), сидит крепко, рейтинг у него заоблачный, механизм отлажен.
— Да разве в этом дело, Левушка? — прервал его Сталин. — Перед Николашкой, едри его в сациви, в четырнадцатом году тоже народ на коленях стоял, сопливился, поддерживал начало войны. А кончилось расстрелом в Ипатьевском доме. Рейтинг — дело наживное.
— Да кто спорит, Кобушка? — поморщился Троцкий.
— Вот я и говорю, что раскачивать лодку нужно начать мирно, с уговоров уйти спокойно, без крови. Помнишь, Гучков с Родзянко спокойно явились в вагон к царю, наговорили, запугали — он сдуру и отрекся! Надо выбрать удачный момент…