Вскоре мы очутились в городишке Рикмансверт недалеко от Саррата. В машине мы договорились с Татьяной встретиться в 8 часов вечера в сарратском пабе «Петухи вошь», на повороте я быстро выпорхнул на улицу и заскочил в нон-стоп, где прокручивали боевик. Даже если бы наружка и шла в «хвосте», она не могла бы засечь мой выход и потянулась бы за Татьяной… Ну а у моей боевой подруги глаз был как ватерпас, и она мгновенно бы расколола слежку. Выйдя из кинотеатра, я схватил такси, и мы взяли курс на Сарратт. Боже, после всех этих треволнений я чувствовал себя как лошадь, на которой целый день таскали воду, а ведь операция только начиналась…
Сарратт живо напомнил мне пушкинские места (не генерала Пушкина, нет!), которые в юности, до работы в разведке, я обошел с рюкзаком, ночуя на берегу Сороти. Жил в палатке в Тригорском парке, питаясь свиной тушенкой, подогретой на портативном примусе «Шмель». Тут тоже живописная речка Чесс, зеленые, девственные луга, лесные фиалки, примулы и анемоны. По покойно текущим водам плавали утки и гуси, вдали я заметил даже несколько белоснежных лебедей. Солнце уже прощалось с уходящим днем и медленно опускалось за горизонт. Сейчас достать бы спиннинг и порыбачить, а не тащиться на кладбище с тяжелейшим заданием! Я шел вдоль речки, притворяясь любопытствующим туристом: ведь в деревнях все жители прекрасно знают друг друга и любой незнакомец может вызвать подозрение.
Вот и старинная церковь Святого Креста, за железной оградой виднелись и могилы. В этот час ворота уже были на замке, и я обошел ограду, надеясь найти щель. Сонное царство и, увы, никаких дыр. Что делать? Но, как учил товарищ Сталин, нет крепостей, которые не могут взять большевики! Вперед, полковник, на абордаж! Я собрался с силами, ухватился за верх ограды, подтянулся (о, мой радикулит!), занес одну ногу, отжался и прыгнул вниз. Раздался треск — это были мои джинсы, зацепившиеся за шпиль ограды, — и я повис над землей, как беспомощная сосиска. Еще одно движение — и я рухнул вниз, прямо на многострадальный зад. Подняв голову, я увидел кусок джинсов, развевающийся на шпиле под легким ветерком, словно королевский флаг в Виндзорском замке. Судорожно ощупав себя, я обнаружил лохмотья, прикрывавшие сатиновые трусы еще советского производства (никакие другие я носить не могу!), пришлось сбросить остатки джинсов и приступить к работе в исподнем.
Не могу сказать, что кладбища всегда притягивали меня, более того, я их боюсь как огня: там со мною происходят странные вещи вплоть до обмороков. И это при том, что в работе разведки кладбища играют важнейшую роль: где еще удобно оборудовать тайничок, засунув руку в склеп? Но как часто моя рука покрывалась холодным потом в предчувствии неожиданного клацанья мертвых челюстей, норовящих отхватить палец! Но где еще так удобно провести встречу с агентом, усевшись на скамейке и скорбно поливая слезами могилу? Правда, совсем неожиданно может появиться старушка, жена покойника, и усесться боязливо рядом. Совсем недавно в день Октябрьской революции я по старинке посетил кладбище Хайгейт, дабы возложить букет цветов к памятнику Карлу Марксу (одухотворенная бородатая голова). Постояв у монумента, я мирно зашагал по тропинке к выходу и вдруг увидел, что навстречу мне идет Карл Маркс — величественный и энергичный, шагает сам Карл, зажав под мышкой том «Капитала». Я решил, что это обыкновенный бродяга, запущенный и не стригшийся много лет, обыкновенное случайное сходство — и вдруг прохожий, поравнявшись со мной, наклонился и чуть пощекотал меня своей бородой. От неожиданности я брякнулся на землю и потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что лежу прямо на тропе рядом с могилой философа Герберта Спенсера и рядом из земли торчит длинный белый палец с огромным желтым ногтем и грозит мне… грозит! Стыдно признаться, но почетный чекист мчался, словно перепуганный заяц, к выходу.