Имен я называть не стану, да и не важно это. Характерно, что еще летом 1991 года с западными немцами обсуждалась возможность формулировки, по которой территория ГДР по-прежнему оставалась бы в сфере действия Варшавского договора. От этой формулировки в конце концов я решил отказаться сам: она не давала достаточных гарантий наших интересов применительно к восточным землям Германии. Опереть весь этот важный вопрос на Варшавский договор было бы неразумно, так как было ясно, что Германия с помощью венгров, поляков и чехов без особых политических усилий и финансовых затрат сумела бы в сжатые сроки прекратить действие Варшавского пакта.
В этом случае мы оставались бы, как говорится, с носом. Решение надо было искать где-то на базе первоначально сформулированной Г.-Д. Геншером идеи о том, что сфера НАТО в случае воссоединения не распространится на ГДР, а ядерное оружие Запада не продвинется к линии Одер — Нейсе. В конце концов примерно так это было и сделано, но речь об этом пойдет позже.
Хотя переговоры «2+4» были, что называется, горящим вопросом, по прибытии в Москву мне пришлось заниматься делом совершенно иного порядка, хоть и не менее «горящим». Советский Союз был на грани банкротства. Золотовалютные запасы катастрофически таяли. Последние месяцы своего пребывания в Бонне я выслушивал то и дело горькие жалобы ведущих банков и концернов, что мы не платим в срок или вообще не платим по заключенным сделкам и ранее принятым обязательствам. Доверие к нам, как к заемщикам, стало резко падать. Ряд англосаксонских банков обратился с предложением, чтобы впредь кредиты нам предоставлялись под залог нашего золота. Мои хорошие знакомые и друзья из ведущих банков ФРГ не советовали, однако, идти на это: тот, кто начал брать займы под залог, больше без залога уже ничего не получит, и наша репутация как безупречного ранее заемщика окажется, как говорят немцы, в помойном ведре. Однако положение становилось критическим. Внешторгбанку СССР было, что называется, деваться некуда. Он начал обслуживать свои долговые обязательства за счет депозитов. Президент Внешэкономбанка Ю. С. Московский настоятельно предупреждал, что это прямая дорога к краху и объявлению неплатежеспособности. Правда, высшее начальство сохраняло спокойствие: что значит долг в какие-то там 35–40 млрд долларов для страны, которая производит ежегодную продукцию на многие триллионы рублей? Надо просто суметь «перехватить» сколько-то миллиардов на ближайшие годы, преодолеть сложное положение, возникшее из-за неблагоприятной структуры задолженности, а дальше дела наладятся. Одним словом — без паники! При этом, правда, оставалось совершенно неясным, откуда берется Такая уверенность в условиях неудержимого падения в стране и производства, и экспорта.