Посерьезневший Тельчик ответил, что, и по мнению канцлера, потребуются решения, которые означали бы успех для всех.
В мои обязанности как нового заместителя министра иностранных дел вошло курирование всех отделов, занимающихся европейскими делами. Ранее странами Западной Европы занимался А. Л. Адамишин. Восточную Европу вел И. П. Абоимов, который собирался ехать послом в Венгрию. Одновременно он был и генеральным секретарем Варшавского договора, заседание Постоянного консультативного комитета которого было назначено на 7 июня.
Я знал, что подготовка каждого такого мероприятия требовала колоссальной затраты сил, времени и энергии тех работников, которые по долгу службы вели вопросы Варшавского договора. Согласование каждого проекта совместного документа в последние годы длилось месяцами и неделями, сопровождалось ситуациями, достойными пера Шекспира, и в конце концов завершалось созданием длиннейших текстов, которые обычно мало кто читал и которые во всяком случае не стоили колоссальных усилий на их подготовку.
Времена единомыслия и конструктивного сотрудничества в Варшавском договоре давно ушли в прошлое. На протяжении многих лет палки в колеса ставила деятельность Н. Чаушеску, открыто саботировавшего нормальную работу органов договора — и претендовавшего в награду за это на благожелательный подход к экономическим проблемам Румынии со стороны Запада. Учитывая характер режима Чаушеску и ограниченный вес Румынии в системе государств социалистического лагеря того времени, западные страны не очень клевали, однако, на эту удочку. Тем не менее румынская дипломатия того периода с неизменным прилежанием портила кровь своим коллегам по Варшавскому договору, используя для этого любые поводы.
К 1990 году ситуация в Варшавском договоре применительно к румынам изменилась. Н. Чаушеску был свергнут, и иррациональное поведение румынских представителей прекратилось. Это не означало, однако, что обстановка в Варшавском договоре изменилась к лучшему. Перемены, происшедшие к тому времени в Польше, Чехословакии, Венгрии и ГДР, повлекли за собой довольно быструю и коренную перестройку их политики. Решительно порывая с советской моделью социализма, новое руководство этих стран пыталось возможно скорее переориентироваться на Запад. Такая переориентация, если логически смотреть на вещи, приводила к выводу о необходимости «выломиться» из структур Варшавского договора и СЭВ. Это было как бы непременным условием для того, чтобы попытаться поставить вопрос о членстве в ЕС, а затем, возможно, и в НАТО. Членов соцлагеря туда, конечно, не приняли бы. С приемом же в западный лагерь открывалась перспектива поторговать политикой, связывались радужные надежды на доступ к кредитам, передовым технологиям, выход со своей продукцией на западный рынок. Немалое значение имело и то, что дальнейшее пребывание в структурах Варшавского договора могло обернуться — неровен час — новыми вариантами акций по спасению социализма по образцу 1956 или 1968 года. Хотя в СССР была начата и шла основательная перестройка, окончательной уверенности в ее необратимости в соседних нам странах Восточной Европы все же не было. Да и выступления против Советского Союза были в тот момент достаточно легким и удобным способом завоевать себе политическую поддержку среди населения в своих странах.