Была достигнута договоренность о том, что руководство Комиссии европейских сообществ использует для этого все существующие возможности, вытекающие из договоренностей с СССР, а также постарается изыскать новые, чтобы обеспечить базу для подключения или вовлечения СССР в строительство европейского экономического пространства.
Пока же, однако, ЕС до конца года собирались оформить новые договорные отношения с Венгрией, Польшей и Чехо-Словакией. Соответствующие шаги в отношении стран — членов ЕАСТ планировалось провести до конца 1991 года.
Хотя Комиссия ЕС и планировала оказать странам СЭВ, прежде всего Венгрии и Польше, помощь на 10 млрд долларов, обращали на себя внимание настойчивые призывы Делора по возможности сохранить и продолжить сотрудничество в рамках СЭВ. Этому сотрудничеству, говорил он, 40 лет. Есть сложившееся разделение труда, живая, разветвленная ткань связей. Нельзя изменить ее за один день. Нельзя вдруг повернуть этот экономический колосс на другой курс и с нуля выстроить новые валютные взаимоотношения. На Западе сложился ЕС, а на Востоке есть другая особая система сотрудничества. Не торопитесь, не пытайтесь строить на песке, говорил он.
Предупреждение было своевременное. Но его никто не хотел слушать ни у нас, ни в столицах наших восточноевропейских союзников. Мы решительно переходили на расчеты в свободной валюте. Решение Совмина СССР было принято и начинало выполняться. Последствия, причем сокрушительные, вскоре дали о себе знать.
Несмотря на огромную занятость германскими делами и приближение парижского саммита, министр то и дело напоминал о том, что мы мало занимаемся восточноевропейскими государствами, «забыли» о них. Делал он это ненавязчиво, но в результате в душе оставалось чувство вины и мысль, что надо поскорее найти способ поправить положение.
Потому, когда Э. А. Шеварднадзе заговорил о необходимости возобновить наши отношения с Албанией, я воспринял это с энтузиазмом. Вопрос давно назрел и не был связан с кучей почти не разрешимых проблем, которые образовались в наших отношениях с другими странами восточной и юго-восточной Европы. Албанцы подавали соответствующие сигналы через наши посольства в Белграде и Софии. Министр считал, что надо прямо ехать в Албанию и решать вопрос на месте. Я несколько колебался, так как полной ясности относительно вопросов, которые могли поставить албанцы по поводу последствий одностороннего разрыва нами дипломатических отношений с НРА тридцать лет тому назад, у нас все же не было. Изучение документов наших отношений однозначного ответа на этот вопрос не давало. Вести переговоры в Тиране, откуда не было шифросвязи с Москвой, было неудобно. Возвращаться с пустыми руками не хотелось.