Холод, будто тонкой ледяной струей, рассек спину Никки. Она шагнула вперед.
— Что ты имеешь в виду?
Тистл сжимала в руках высушенные лепестки и листья. Никки мгновенно узнала сморщенное растение, особый фиолетово-алый цветок, его рассыпавшийся стебель. Девочка протянула руки, чтобы показать. Цветок смерти, ядовитое растение, который Бэннон неуклюже подарил ей, не зная его ужасающих возможностей. Как колдунья, Никки сохранила соцветие, потому что знала, что такое мощное средство не должно пропасть впустую.
Глаза Тистл вспыхнули. Никки кинулась навстречу девочке, но та сунула остатки высушенных лепестков себе в рот.
— Остановись!
Тистл проглотила.
Никки схватила ее подбородок, потянув за челюсть, пытаясь удалить остатки изо рта, но Тистл крепко сжимала зубы.
— Слишком поздно, — пробормотала она. Затем начались судороги.
Никки призвала магию. Может, с ее помощью она избавит девочку от яда. Возможно, она найдет способ нейтрализовать смертельную субстанцию.
Но Никки знала, что никакое исцеляющее заклинание не сможет противостоять яду цветка смерти. Колдунья вспомнила пытки императора Джеганя, как он испытывал вариации смертоносного растения в лагерях, называя их «местами криков». Это не одна из тех леденящих душу историй, которые шепчут над кружкой эля в таверне. Цветок смерти был поистине самым страшным ядом из существующих.
Если бы Никки могла убить Джеганя снова, она бы это сделала.
— Нет никакого излечения, — вызывающе произнесла Тистл. — Ты сама мне об этом говорила. — Теперь ее рот был пуст. Она проглотила каждую частицу смертоносного цветка.
В гневе и отчаянии Никки трясла узкие плечи девочки.
— О чем ты думала? Зачем ты так поступила?
— Чтобы не оставить тебе выбора, — проговорила Тистл. Ужасная дрожь терзала ее тело, голос охрип. — Чтобы сделать долину вновь прекрасной, чтобы каждый мог жить своей жизнью… точно так, как я всегда хотела.
Никки обняла Тистл, словно боялась, что сиротка попытается сбежать.
— Это глупый, бесполезный поступок. Это не поможет.
В памяти Никки промелькнул образ Джеганя, сидящего возле своего шатра, слушающего долгую агонию испытуемых после того, как они глотали яд. Некоторым требовалось несколько часов, чтобы умереть, у кого-то это занимало дни. Даже самая умеренная доза вызывала кровотечение из глаз, из ушей, ноздрей. Некоторые жертвы корчились так неистово, что из-за судорог ломался хребет. Они кричали, пока не отхаркивали свои голосовые связки кровавыми ошметками. Их кожа раздувалась, суставы лопались. Некоторые раздирали кожу на лицах, пытаясь избежать боли.