Дубов свистнул:
— Вон оно что! Вот так торговый представитель!
— Ничего удивительного в том, что он офицер английской службы, — сказал отец. — Вероятно, разведчик. Это у них в моде, у заграничных капиталистов и военных штабов. Японские полковники парикмахерами нередко работали в России перед войной.
— Нет, — отрезал Дубов, — военным руководителем будешь ты, Георгий. Не надо нам чужих полковников. Да и осторожней при нем о важных делах, о богатствах наших. Знал бы я раньше — на порог бы не пустил в свою квартиру, на свои заводы и прииски. К черту шпионов!
Дубов осерчал не на шутку.
— Я сам узнал недавно в Екатеринбургском штабе, — оправдывался Георгий. — Конечно, он оказывал нам услуги при свержении большевиков…
— К черту с такими услугами! Русские сами разберутся между собой. Как успокоится все и вернемся в Екатеринбург, выгоню Риснея, порву договора с его фирмой. Обойдемся и без иностранцев.
С этого утра Дубов охладел к англичанину. Рисней это заметил, допытывался у Георгия о причинах этой перемены Андрея Матвеевича. Молодой Дубов разводил руками:
— Кто его знает? Хандрит старик!
Далеко остались города, деревни и села. Уже несколько дней мы едем горами, глухой, заброшенной, еле заметной дорогой, не встречая ни деревень, ни признаков людей. Леса и луга в долинах и по склонам гор полны птиц, таящегося зверя, зреющих ягод, цветов. Даже мама признала, что места здесь красивые.
— Только очень пустынные, — добавила она.
— То ли вы скажете, Ирина Алексеевна, когда мы приедем на место! Красота неописуемая!
— На какое, Андрей Матвеевич, место?
— А вот на днях убедитесь лично…
Во время путешествия роли и обязанности разграничивались сами собой. Руководителем нашего маленького отряда, его хозяйства оказался отец. Порядком движения, охраной лагеря в пути и на стоянках ведал Георгий. Фома Кузьмич был полным властелином походной кухни, кулинаром, кормильцем и поильцем. Обозом, лошадьми распоряжался Ахмет. Расторопная Марфуга, позванивая монистами, успевала всюду, где нужна была помощь.
Отдых на чистом горном воздухе был приятен, сон освежающе легок, аппетит хорош, кушанья вкусны. То и дело готовилась дичь: глухари, рябчики, утки. Отец, Георгий и Рисней были хорошие стрелки, а Вещий старательно им помогал и не знал устали. В речки и озера забрасывали сети, появилась рыба. Впервые я увидел живую форель — красивую, пятнистую, вкусную. Фома Кузьмич и Ахмет с моей помощью занимались рыбной ловлей, доставали в горных потоках раков, извлекая их из нор и из-под камней.
За все время пути не было ни одной тревожной встречи, и лишь однажды на привале беспокойно храпели, сбиваясь в кучу, лошади и угрожающе рычал, держась однако ближе к дежурному часовому, Вещий. Дежурным в эту ночь был Ахмет. Он разжег посильнее костер и держал наготове ружье.