Но война преследовала нас по пятам, пока не загнала наш иллюзион в Британию. Эндрю помог мне получить английские документы и перебраться в Лондон, а сам остался на континенте — делать репортажи про авиаторов и генералов. Других вестей, кроме статей в газетах, он мне не присылал, мои письма возвращались обратно, цеппелины сбрасывали на Лондон бомбы, немецкие субмарины таранили английские корабли, поговаривали о немецком десанте! То были тяжелые времена. Но когда граф Таффлет погиб от зажигательного снаряда, его родичи соизволили выделить Делии скромный пенсион и разрешили поселиться в маленьком деревенском коттедже в девонширской глубинке. Я согласилась перебраться к ней, с тем чтобы помочь вести дом. Она мечтала иметь хоть какую-то прислугу, а в моем положении уже пора было забыть о сцене.
В этом доме ты и родился, Гасси! На пеленках и чепчиках я вышила фамильный герб нашего дома — другого приданого у меня никогда не было. Многие молодые женщины тогда отдавали детишек в приюты, чтобы освободиться для лучшей жизни, но только не я! Делия считала меня ужасной дурой, но я не рассталась бы с тобой даже на сутки! По ночам мне снились кошмары: что ты утонул в реке, свалился в колодец, что жуткие черные пауки утащили моего бедного мальчика прямиком в ад!.. Сны предвещали мне беды, я считала, что Эндрю погиб где-то в Арденнах, но вышло еще хуже. Однажды я прочитала в газете о его свадьбе с какой-то американкой и прорыдала целую неделю.
Но Делия была не такой рохлей, как я. Она скоренько разнюхала, что мистер Уолтроп собирается баллотироваться в парламент. Не знаю уж, что она там ему нагородила, — я не ездила с нею. Двоеженство — плохое начало для карьеры политика, глупо спорить с очевидным, Эндрю приехал сюда уверять меня, что в нашей разлуке виновата исключительно скверно работавшая военная почта!
Не держи на него зла, Огаст, он не был негодяем, просто не имел ни гроша за душой, а его американская женушка была весьма состоятельна. Скандал загубил бы его карьеру и превратил в нищего! Что ждало нашу воссоединившуюся семью? Мы оба знали цену бедности и нашли компромисс: Эндрю готов был растить тебя, как родного сына, дать тебе надлежащее джентльмену образование и знал, как это устроить. Даже Октавиан Август[54] вырос в приемной семье, уговаривал он меня. Но я не смогла отдать своего крошку на воспитание в чужой дом. Мне надо было знать, что ты ешь на обед, с кем ты играешь, здоров ли ты и одет ли по погоде… — миссис Крэйг поправила его воротничок. — Пришлось дать Эндрю обещание, что я никогда не буду вмешиваться ни в его жизнь, ни в жизнь его домашних…