Не имеет значения… — занервничал Огаст. — Считай, что мне приснилось…
Действительно, он не смог бы сказать с уверенностью, видел ли он это собственными глазами, когда со свойственным малышу любопытством приоткрыл потайную дверь в доме одного респектабельного джентльмена, или ему привиделся обычный кошмар…
Маргарет спрыгнула с подоконника, бросила короткий взгляд в зеркало, поправила складки на юбке и повернулась к отцовскому воспитаннику:
Вы здесь в Британии совсем помешались на политике умиротворения. Но война уже идет — там, за Ла-Маншем, мертвых забрасывают грязью в танковых рвах, не разбираясь, где чьи головы, руки или ноги, и никто не вспоминает про «цвета колледжа»…
Мардж, война идет постоянно. В Европе, в Африке, в азиатских колониях — где угодно, ты устанешь за нею гоняться. А на Британских островах царит мир. Здесь нельзя просто так взять и начать войну! Для этого должен быть принят парламентский акт, ему предшествует одобрение премьер-министра, речь короля, дипломатические шаги и все такое прочее. Понимаешь, что это значит? Что преступления в старой доброй Англии продолжают совершать из корысти! Шантажист, тот же грабитель… — им все равно, кто марксист, а кто анархист, им безразличны политические убеждения. Их интересуют только деньги. А деньги у тебя есть, и много. Ясно?
Зачем тетке Эдварда, состоятельной леди, опускаться до шантажа?
Думаю, старая сплетница Таффлет — не единственная, кто знает…
Отстань от меня, Гасси, — перебила его молодая особа. — Вчера человека убили, а ты истерику закатил из-за студенческого розыгрыша. Жалко, что ты настолько ленив, — мог бы стать неплохим адвокатом, цинизма тебе не занимать!
Назначат коронера, и всех нас вызовут как свидетелей.
На досудебных слушаниях[36] — как свидетелей, а дальше — кто знает? Я слышал, здесь случаются странные вещи. Из года в год пропадают люди, а виноватых ищут среди приезжих, «чужаков». Давайте лучше заранее договоримся, что мы видели-слышали и что будем отвечать коронеру…
Гасси прав. В этом проклятом месте надо соблюдать осторожность и трижды подумать над каждым словом, — вчерашние события стерли с лица мистера Горринга обычную белозубую улыбку, он помрачнел и выглядел старше и суровее — словом, совсем не так, как в Лондоне. — Кругом что-то непонятное творится, все живут в страхе: привратник рассказывал, что селяне из домов боятся выходить по ночам. Даже такая старая перечница, как леди Делия, держит заряженное ружье у кровати…
Портьеры тревожно зашелестели, ветер — слишком холодный и злой для весны — наполнил комнату, Огаст поежился и отчетливо вспомнил невольно подслушанные им слова леди Делии: