Мне, надо признаться, нравилась эта компания. Здесь собрались спокойные ребята, которые не выпендривались и не впутывались ни в какие истории. Я мог завести среди них приятелей, может, даже друзей. Они напоминали мне Поля, но у меня уже был свой Поль, и вся моя жизнь была связана с ним, моим городком, нашим детством и нашими прогулками. Я не мог представить себе, что смогу шагать рядом с кем-либо из этой компании, для начала я должен был вычислить самого подходящего, отделить его от группы, перетащить на свою сторону и только затем проверить, способны ли мы идти в одной упряжке. Однако это требовало слишком больших усилий, а у меня не было ни мужества, ни желания, ни, что самое главное, потребности в таком трудоемком занятии. Я часто ездил к себе домой, чтобы навестить мать, и почти всегда там был Поль, приезжавший на выходные к своим родителям из Лиона, где он учился на агронома.
Обычное дело для студентов из провинции: они садятся на поезд и едут на выходные домой, к родителям. Даже Лео и Камилла приезжали иногда навестить бабушку и дедушку, хотя большую часть времени проводили у моей матери. Можно было подумать, что для них «приехать домой» означало болтаться часами в убогом домишке с сарайчиком, в неухоженном дворике, нежели проводить время в великолепном доме муниципального советника и его супруги. Надо признаться, меня это чертовски раздражало. У меня-то была одна мама (не считая бабули с Карьеров, но ее они не навещали), которую я не желал делить с ними. Интересно, присаживались ли они, как тогда, на наш старый продавленный диванчик, чтобы зарыться с головой в ее огромной мягкой груди? Эта картина преследовала меня, мне казалось, они знают больше, чем я, о личной жизни Люси. Шушукается ли она по-прежнему со стариками Дефонтенами, спрашивая у них совета, встречается ли все еще с коллегой из общества дружбы Франция-Мали, болтает ли с близнецами обо мне, пытаясь выудить у них информацию о моих успехах в учебе? И самое главное — посвятили ли они Люси в секрет наших «необычных сеансов»?
Было в отношениях между моей матерью и близнецами нечто такое, чего я не должен был, как мне подсказывало сердце, касаться, нечто, идущее от магии, старых забытых фантазий, радостно покидающих свои старые колыбельки. Как здорово взлетать и парить в невидимом воздушном танце над человеческими существами, приникая к ним время от времени, чтобы согреться чужим теплом! Но все же не слишком увлекаясь, дабы не быть изгнанными людьми, хотя, что они могут против невидимых и осторожных призраков?