— Что же ты сделала?
— Я сделала то, о чем он просил меня: я приказала посланному провести его ко мне, в нескольких шагах отсюда.
— Сюда! Он придет сюда!
Царица невольно поднесла руку к сердцу, чтобы удержать его беспорядочное биение.
— Какая опасность! — прибавила она.
— Никто его не увидит, — возразила Лила. — Я велела посланному провести его окольными тропинками; и он останется, увы, так мало, что не успеют узнать о его присутствии.
— Ну хорошо, иди! — сказала Урваси с лихорадочной поспешностью. — Я не хочу, чтобы ты потеряла хотя одну из этих столь дорогих тебе минут. Может быть, он уже там.
— Нет еще: мой посланный должен предупредить меня, подражая крику майны, как только он придет.
В рощице азок были устроены вокруг дерновые скамейки, усыпанные лепестками. Царица опустилась на одну из них, как бы охваченная непреодолимой усталостью. Лила опустилась перед ней на колени и обвила ее стан руками.
— Ты добрая, — сказала она. — Ты не бранишь меня, ты не хочешь, чтобы моя радость была отравлена горечью. Но умоляю тебя, будь еще милосерднее. Посмотри, как Кама-Дэва, которого называют таким жестоким, сострадателен к ранам, которые он наносит: по одному желанию моей молитвы, прежде даже, чем жертва была у его ног, он услышал мое самое дорогое желание. Поступи, как он: царица может брать пример с бога. Пусть твое присутствие будет живительной росой для того, кто по твоей вине сгорает, охваченный пламенем.
— Увидеть его снова, после того, что произошло? Это невозможно! — сказала Урваси, вставая.
— Позволь ему, по крайней мере, издали посмотреть на тебя; дай ему это счастье, в котором ты не отказываешь последнему из твоих подданных.
— Нет, нет, наоборот, я должна удалиться.
— Если ты уйдешь, я принуждена буду следовать за тобой, — сказала печально Лила. — А тогда — прощай мое счастье.
Царица опять села, улыбаясь.
— Так я должна остаться, чтобы покровительствовать твоей любви? — сказала она.
— Ах, благодарю, мой божественный друг! — вскричала принцесса, бросаясь в объятия Урваси. — Как это возможно, чтобы ты, с таким нежным сердцем, заставляла так страдать?
— Ну, хорошо, пусть он меня увидит, — сказала она, вся дрожа. — Но только пусть не приближается ко мне. Иди, иди скорей, вот поет майна.
«Она услышала пение раньше меня», — подумала Лила, бросаясь вон из рощи.
Маркиз приехал верхом, следуя через лес за своим проводником по самым узеньким тропинкам. Он подвигался, очарованный этим блеском весны, этим чудесным расцветом. Увидя Лилу, которая поспешно пробиралась через лианы и ветви, сложив свои обнаженные руки в виде щита, он быстро и грациозно спрыгнул на землю и побежал ей навстречу.