Бюсси, удивленный и тронутый этим теплым приемом, раскланивался, улыбаясь, с толпой.
— Ах, Лила! — сказала Урваси, бледная и дрожащая от радости, когда они приехали во дворец. — Можно подумать, что они приветствуют царя!
Дни и недели проходили в празднествах. Охота, зрелища, бои диких зверей, всевозможные развлечения устраивались в городе и во дворце; но царица и ее гость мало принимали в них участия. Они появлялись на несколько минут, потом удалялись с кучкой любимцев. Их личный праздник состоял в том, чтобы быть вместе, без особого стеснения, в кругу близких друзей, которые, если и догадывались об их любви, то не выдали бы их. Бюсси захотелось еще раз увидеть Остров Молчания и комнату из слоновой кости, залитую блеском звезд из драгоценных камней. Потом царица провела его к сараю, куда его принесли раненого. Не расчищая вполне пепел и тернии, они вместе, в глубокой тайне, заложили первый камень для храма Кама-Дэвы, который Урваси хотела здесь воздвигнуть, как только это можно будет сделать безопасно.
Иногда они любовались, как молодые пажи охотились за великолепными бабочками при помощи ученых птиц, которые должны были ловить насекомых живыми. Бабочки казались драгоценностями на шелковистых цветах; ими наполняли газовые клетки; потом всех этих блестящих насекомых пускали летать в хорошенький дворик, обсаженный кустами и покрытый золотой сетью, чтоб держать их в плену.
Урваси и маркиз прелестно проводили время в садах, у фонтанов, или в прохладной зале какой-нибудь беседки, из которой открывался вид в поле. Но больше всего они пристрастились к особенному каменному балкончику, который был весь украшен самой прихотливой резьбой и находился в дупле огромного дерева. Когда парочка сидела там, совсем близко от певчих птиц, не видя ничего, кроме просвета между ветками, ей казалось, что она находится в настоящем гнезде. Часы блаженства быстро бежали, и мысль, что это счастливое время может кончиться, не приходила им в голову.
Однажды, когда они молча сидели на этом балконе одни с Лилой, погруженные в мечты, в зале раздались торопливые шаги и появился посланец.
Бюсси каждое утро получал с гонцами письма от Ругунат-Дата и Кержана, которые сообщали ему о ходе дел. Но, увидав этого посланного, прибывшего после полудня, покрытого пылью и, наверное, мчавшегося во весь опор, Бюсси испугался. Он взял протянутое письмо, задрожав от беспокойства.
Царица встала, вся бледная, и, опершись о перила балкона, смотрела с ужасом и гневом на этого человека, который, быть может, пришел разрушить ее радость. Маркиз прочел вслух письмо, состоявшее из нескольких строчек, лихорадочно набросанных рукой царя.