— Почему?
— Повелитель, об этом мы узнаем только после того, как наты приведут Лакхи к нам в лагерь.
— Идиоты! Ничего не могут сделать, как надо!
— Но, повелитель…
— И ты идиот!
Матру стиснул зубы.
Спустя мгновение, Гияс-уд-дин сказал:
— Да, надо действовать с умом.
В городской стене Нарвара было трое ворот: одни — на севере, двое — на юго-востоке. Стена была высокая, ворота крепкие, снаружи защищённые массивными железными шинами, чтобы слоны закованными в металл лбами не могли разбить их. Запасов продовольствия могло хватить но крайней мере на год. В городе было много колодцев с чистой питьевой водой, в крепости — несколько водоёмов. На башнях у ворот и на стенах были сложены огромные каменные глыбы для отражения штурма противника, которые в случае надобности с грохотом скатывали вниз. Нарварцы были уверены, что год, во всяком случае, продержатся, а за это время на помощь к ним непременно придёт раджа Ман Сингх.
Воины султана знали по опыту, что лишь десятая часть индусов выступит против них с оружием в руках. Да и те без конца ссорились и при удобном случае готовы были перерезать друг другу глотку. Индусы отличались гордостью и честолюбием, и каждый думал: «Я и один смогу обратить врага в бегство. Незачем обращаться за помощью к соседу, — тем более что я должен отобрать у пего мои наследственные владения и отомстить за оскорбление, нанесённое моему предку восемнадцать поколений назад».
Воины-раджпуты — защитники Нарвара — жаждали ринуться на врага и, если надо, погибнуть в сраженье. Рассказами о былых подвигах и своим боевым пылом они воодушевляли жителей Нарвара и укрывшихся за городскими стенами беженцев. Через каждые три часа раздавались звуки рамматов, барабанов и боевых рожков. Они волновали сердца, придавали силу. Народ испытывал священный трепет при виде сверкающего оружия, всадников в зелёных одеждах, крепких рослых воинов. Но иногда людей начинали одолевать сомнения:
«Тюрки уже не в первый раз здесь. И раньше Нарвар защищали такие же смелые и отважные воины, но тюрки перебили их, а город предали разрушению. На этот раз может повториться то же самое. Правда, наш раджа недалеко, он придёт на помощь. Непременно придёт, если только окончательно не потерял голову от любви к молодой жене!»
Все ворота были наглухо закрыты. Из города никого не выпускали и внутрь никого не впускали. Народу в городе прибавилось, но не настолько, чтобы опасаться голода. Однако цены на хлеб возросли, его теперь продавали вдвое дороже. Торговцы, колотя себя в грудь и сокрушённо качая головой, уверяли, будто дела их совсем плохи, а в душе радовались: ещё два-три месяца осады — и барыши их увеличатся не в два раза, а во сто крат. А победит враг — тоже не страшно: есть ему надо, одеваться тоже, и как бы дёшево он ни платил, двойную цену всегда даст.