Лазутчик вздрогнул. Бегарра именно этого и хотел.
— Повелитель, я следил за португальцами и не смог побывать в Канчи, — да простит меня повелитель!
— Прощаю, — стараясь придать своему голосу мягкость, произнёс Бегарра. Но придворным показалось, будто ломают одновременно несколько бамбуковых стволов. — Меня пока не интересуют ни Канчи, ни Виджаянагар. Куда важнее сейчас сведения о Мэнди. Там очень много мастеров-индусов. Я захвачу Мэнди и переселю этих индусов сюда, пусть делают наш Ахмадабад ещё более прекрасным. Плохо лишь, что они не хотят принимать мусульманство. Даже силой их не заставишь. Но мы и не будем заставлять. Муллы и кази согласны со мной. К тому же индусы будут выплачивать джизию[112].
— О повелитель! В Гвалиоре тоже немало искусных мастеров.
— Сперва смету с лица земли Мэнди, а уж потом разотру в порошок Гвалиор. Кстати, как называется деревня, в которой живут те девчонки? В скольких она косах от Гвалиора?
— Деревня называется Раи. Она косах в шести от города.
— Ладно. До конца сезона дождей будем там. Сегодня же, после обеда, выступаем на Чампанер. Я не успокоюсь до тех пор, пока в открытом бою не отделю от туловищ хотя бы тысячи полторы голов!
— О повелитель!
Придворные продолжали смотреть в пол и лишь слабой подобострастной улыбкой выразили своё одобрение. Бегарра снова икнул. Можно было подумать, что это заработал кузнечный мех. Казалось, кто-то невидимый, сидящий в желудке султана, возвестил о приближении полдня и потребовал обед.
Доложив об остальных неотложных делах, придворные выслушали приказания и удалились.
«Две красивые девчонки свободно охотятся в лесу. К тому же они не бхилни, хотя и среди бхилов встречаются красавицы. Индусские мастера изваяли из камня множество красивых женщин. Но ни одна из них не может состязаться с Этими красавицами! Неплохо бы заполучить этих девчонок! Мысль сама по себе приятная. Если же ничего не выйдет, то хоть немного встряхнусь в бою. Как давно не видел я отсечённых голов, которые катятся по полю, и льющейся по Земле крови!..»
Как только кончились проливные дожди, Атал посеял немного риса, а на соседнем поле джвар. Остальную землю он оставил под ячмень. Через несколько дней появились буйные всходы риса. Когда же снова пошли дожди и залили поле, Атал прорыл канаву и спустил всю лишнюю воду. Через два месяца у риса уже были высокие стебли. Джвар тоже обещал принести хороший урожай.
Однако жить становилось всё труднее. Запасы хлеба истощились, а звери, вспугнутые людьми, ушли в чащобы. Да и охотиться стало нелегко, — лес покрылся густой зеленью, а кусты разрослись так сильно, что обнаружить дичь стало почти невозможно.