Он сел в экипаж и поехал на станцию. Его работа окончена. Осталось только ждать в Висбадене и молиться, чтобы Сатч добился успеха. Он разработал план для тех, у кого были глаза, чтобы видеть и исполнить его.
Генерал Фивершем стоял на крыльце, провожая взглядом экипаж, пока он не скрылся среди сосен. Затем он медленно вернулся в холл. «У него нет причин не возвращаться», — сказал он и посмотрел на портреты. Мертвые Фивершемы в мундирах не будут опозорены. «Совершенно никаких причин, — продолжил он, — И, бог даст, он скоро вернется». Опасности побега из города дервишей, затерянного в песках, заполнили его ум. Он признался себе, что чувствует себя старым и усталым, и много раз в этот вечер, сидя на любимой скамье своей жены и глядя на залитый лунным светом Сассекс-даунс, повторял молитву: «Даст бог, Гарри скоро вернется».
«Дом камня»
В те дни вокруг «Дома камня» в Умдурмане еще не построили глинобитную стену. Только колючая зареба пока еще окружала эту шумную тюрьму и пространство вокруг нее. Она располагалась на восточной границе города, несомненно, самой убогой столицы любой империи с сотворения мира. Ни единого цветка не росло ни в одном углу. Ни травинки, ни тени от дерева. Бурая и каменистая равнина, опаленная солнцем, и на ней стоит беспорядочный узкий город лачуг, кишащий паразитами и отравленный болезнями.
Между тюрьмой и Нилом не было домов, и в дневное время заключенным разрешалось брести полмили в кандалах по бугристому склону к берегу реки, чтобы набрать для себя воды или умыться. Для местных или негров побег был не таким уж сложным. Вдоль берега были пришвартованы арабские дау, и много; для перевозок по реке построили порт, и на широкой береговой полосе раскинулся рынок.
Таким образом, открытое пространство между рекой и «Домом камня» заполняли весь день шумные толпы народу, пленники общались с друзьями, согласовывали планы побега, или тут же проскальзывали в самую гущу толпы и направлялись к первому кузнецу, для которого цена железа перевешивала любой риск. Но даже по дороге в кузницу на их оковы не обращали внимания. Для рабов носить их вошло в повседневную привычку, и на улице этого длинного, бурого города без единого деревца всегда слышался звон бредущего в кандалах человека.
Но побег в Европу — совсем другое дело. Не так много было белых заключенных, и каждый бросался в глаза. Наряду со сменой верблюдов для перехода по пустыне требовалась большая сумма денег, долгие приготовления, и самое главное — преданные местные проводники, рискующие своей жизнью. Можно было обеспечить и разместить в определенном месте верблюдов, но это не значило, что погонщики останутся на месте. После долгих приготовлений в конце концов все планы рушились, потому что тюремщик избивал пленника до полусмерти, подозревая, что у него есть деньги; или преданный проводник мог отказаться в последний момент.