Этни нащупала правильную тему, чтобы отложить заявление о принятом им решении, как она предчувствовала. Дюрранс был тщеславен, как и многие; а с тех пор как ослеп, он гордился своей проницательностью. Ему было приятно делать открытия, которых никто не ожидал от человека, потерявшего зрение, и неожиданно объявлять о них. Дополнительным удовольствием было сообщать озадаченному слушателю, как он совершил это открытие.
— Все предположения неверные, — повторил он, чем практически вынудил её задавать вопросы.
— Тогда как вы выяснили? — спросила она.
— От Тренча я узнал, что Гарри Фивершем скоро приедет. Сегодня я проходил мимо церкви. Ваша колли облаяла меня, поэтому я знал, что вы внутри. Но к воротам была привязана оседланная лошадь. Значит, с вами был кто-то другой, но не из деревни. Тогда я попросил вас сыграть, и это подсказало мне, кто был на лошади.
— Да, — сказала Этни. Она едва выслушала его слова. — Да, я понимаю. — Затем, показывая, что восстановила самообладание, она уверенно произнесла: — Вы на год отправились в Висбаден. Вы уехали сразу после появления капитана Уиллоби. Это и послужило причиной?
— Я уехал, потому что ни вы, ни я не могли продолжать притворство. Вы притворялись, что не думаете о Гарри Фивершеме, что вам все равно, жив он или мертв. Я притворялся, будто не знаю, что больше всего на свете вы беспокоитесь о нем. Когда-нибудь мы должны были ошибиться, каждый по очереди. Я страшился этого, и вы тоже. Ведь вы сказали «Из-за меня не должны быть испорчены две жизни», и через год были бы уверены, что сломали две жизни, я не мог этого позволить. А я сказал, что слепой может жениться, только когда с обеих сторон есть нечто большее, чем дружба, и вы страшились ошибки, зная, что с одной стороны была только дружба. Поэтому я уехал.
— Это не ваша вина, — тихо сказала Этни, — виновата только я.
Она с горечью обвиняла себя. Она решила, что ей обязательно стоит уберечь этого человека от знаний, которые увеличат его боль, и она потерпела неудачу. Он постарался защитить её от понимания, что она потерпела неудачу, и ему это удалось. Это было не просто чувство унижения, потому что мужчина, которого она думала обмануть, обманул её, и это задело. Но Этни казалось, что она лишила его последнего шанса на счастье. И в этом заключалась её боль.
— Но это была не ваша вина, — сказал он. — Пару раз, как я уже говорил, вы потеряли бдительность, но я все равно не понял со всей очевидностью. Вы играли увертюру Мелузины в тот вечер, когда Уиллоби принес вам хорошие новости, и радость, вдохновившую вашу игру, я принял на свой счет. Вы не должны винить себя. Наоборот, вы должны радоваться, что я узнал.